Саркофаг из металла

Меня трясет. Я пытаюсь вырваться. Но ремни только глубже впиваются мне в плоть. Наконец дверь закрывается и я снова в полной темноте. Из глаз текут слезы. Мой разум не выдерживает и я отключаюсь.

***

Я просыпаюсь от скрежета. Но это открывают не мой саркофаг. Это рядом. Я слышу приглушённый разговор. Старушечий голос. Злой, полный ненависти. И чей-то совсем слабый. Вроде девушки.

Крик.

Старуха смеётся, а девушка продолжает кричать. Я слышу звук рвущейся плоти. Девушке очень больно. Она бьётся, пытаясь вырваться. Но все тщетно – ремни, такие же как на мне, крепко держат ее тело. Наконец она затихает. Теперь тишину заполняют только чавкающие звуки. “Мама кушает” – вспомнил я и содрогнулся. Она жрала недолго, минут десять. Наверняка не доела. Старуха громко рыгнула и я услышал удаляющиеся шаги. Ушла, оставив обглоданный труп по соседству со мной.

Меня вырвало.

Я снова один. Или нет? Сколько тут ещё людей в саркофагах? “Сохнут”, ждут, когда их сожрут?

***

Стук. Кто-то стучит! Пришло мое время? Я уже достаточно “высох” для этой твари?!

– Эй, тут есть кто-нибудь? – человеческий голос. Голос нормального психически здорового человека!

– Да! Я здесь! – кричу я через боль в горле.

– Закройте глаза, мы сейчас вырежем дверь – будут искры!

Я закрыл глаза и услышал звук циркулярной пилы, режущей металл, как масло. Господи, спасибо. Я думал, что погибну здесь. Наконец забрезжил свет и я увидел спасателей. Двое мужчин в форме осторожно вытаскивали меня из саркофага.

– Я привязан, осторожно. Ремни, – мямлил я.

– Какие ремни? – удивился один из мужчин, а я увидел, что мои руки свободны и ничего до этого их не сдерживало.

Меня вытащили и сразу же положили на носилки. Я огляделся: железная дорога, поезд, лес.

– Что произошло?

– Сейчас всё будет хорошо. Ваш поезд сошел с рельс. И вас придавило куском металла. Вы пробыли в таком состоянии пять часов, но сейчас всё будет в порядке. Все будет хорошо.

Поезд? Неужели мой разум сыграл со мной такую шутку? Боже, всего лишь авария! Я жив! Я буду жить! Меня заносят в машину скорой помощи, ставят капельницу. Я улыбаюсь. Как же хорошо! Я буду жить! Жить!

***

Я боюсь открыть глаза. Вдруг я открою их и снова окажусь в том месте? В саркофаге. Но под моей спиной я чувствую мягкость матраса. Я слышу, как медсестры делают вечерний обход. Я чувствую, как вокруг кипит жизнь. И я решаюсь открыть глаза.

Я вижу перед собой обычную больничную палату. Я улыбаюсь мыслям о безопасности. Слева от меня на другой койке лежит человек. Он тоже улыбается и машет мне рукой. Я хочу помахать ему в ответ, но почему-то не могу. Руки не слушаются меня. Нет, не так. Что-то не даёт им шевелиться. Ремни. Почему на мне ремни? Может, чтобы я не упал с кровати пока был в отключке? Но почему так туго? Я вижу, как ремни уже истерли запястья до крови.

Оборачиваюсь к соседу по палате. Его лицо расползается, как пятно бензина на поверхности воды и он начинает таять. А вместо него проступает чернота.

Запах. Что это? Такой знакомый. Запах ржавчины. Нет. Пожалуйста. Нет! Темнота обволакивает все мое тело. Скрежет. Я пытаюсь сфокусировать взгляд на единственном оставшемся пятне света – на потолке. Вдруг я вижу там силуэт. Это… это женщина. Она говорит и ее голос такой старый.

“Ты готов, мой мальчик? Ммм. Ты готов. Я это вижу… чувствую… Мой мальчик… Моя еда…”