Саркома

Но сейчас весть о том, что моя жизнь тогда оказалась под угрозой, прозвучала, как гром среди

ясного неба. Все могло оборваться на взлете и провалиться в бездну. Все же хрупка человеческая

жизнь. Зависит от случайностей, обстоятельств, злых и коварных замыслов недругов, от болезней, как божьего наказания за прегрешения.

39. Память хранит детали

Перейдя улицу Свердлова у здания института ЮгНИРО, я вышел на набережную залива. Присел

на скамью и в деталях вспомнил день, когда в последний раз слышал голос Калача во время

телефонного разговора, состоявшегося по его инициативе.

— Вадим Андреевич, я на тебя ни зла, ни камня за пазухой не держу, — признался он. — Мало,

что в жизни случается, за светлой следует черная полоса. Все надо испытать и преодолеть. Сейчас

наступила светлая. Уважаю тех, кто не прогибается, а твердо отстаивает свою точку зрения.

Надеюсь, что и ты не в обиде?

— Трудности закаляют, обогащают ценным опытом, — ответил я. — Все, что не делается, к

лучшему.

— Вот и отлично! — похвалил подполковник. — Рад, что, наконец, нашли общий язык. Могли бы

и дальше служить под одними знаменами. Жаль, что тогда не поняли друг друга. К сожалению,

прозрение пришло поздно. Но лучше позже, чем никогда. Мудрые предки недаром наставляли: кто

старое помянет, тому глаз вон. Так что давай сохраним глаза, они нам ещё пригодятся.

—Сохраним, — подтвердил я.

— Как только выкрою свободное время, позвоню, договоримся о дне и времени встречи, —

пообещал подполковник и слово сдержал. Спустя двое суток раздался зуммер телефона в моем

кабинете. По резкому звуку я догадался, что междугородка.

Снял трубку с рычага и по голосу узнал голос Вячеслава Георгиевича.

—Здравия желаю! — бодро, слегка подобострастно, произнес он. Я тоже в тон ему ответил на

приветствие.

— Дальше медлить со встречей нельзя. Предлагаю встретиться завтра в девятнадцать часов на

перроне железнодорожного вокзала. Ты ведь приедешь поездом, не так ли?

— Да, поездом, персональной машины нет, — ответил я, тем самым подтвердив свое согласие.

— Посидим в уютном и тихом месте за бутылкой армянского коньяка «Арарат». Почти четыре

года под одним знаменем службу несли, будет, о чем вспомнить. К сожалению, ты сошел с

дистанции, а я продолжаю лямку тянуть. Так согласен, не передумал?

— Согласен, — отозвался я, понимая, что мой отказ он сочтет за трусость, а мне, как

честолюбивой натуре, не хотелось создавать о себе негативное впечатление.

— Рад, что не отказал в общении, — признался Калач и напутствовал. — Не опаздывай, дорога и

застолье за мой счет. Главное — твое присутствие.

— Поди, не бедный родственник, зарабатываю пером и мозгами, на жизнь хватает, — ответил я

на его щедрость и обнадежил. — Буду, как штык!

Пожелали друг другу здоровья и связь прервалась. Я направился в расположенный рядом кабинет

редактора газеты, но секретарь-машинистка, очаровательная брюнетка Ирина Калинкина, которую

один из местных поэтов, назвал манекенщицей, остановила меня:

— Николай Григорьевич на заседании горкома партии.

Мне пришлось, время от времени, выходя из кабинета в холл, интересоваться, на месте ли

редактор?

В трехэтажном здании редакции газеты, где прежде размещался горисполком, он появился лишь

под занавес рабочего дня.

—Николай Григорьевич, мне необходимо завтра съездить на место бывшей службы, уладить кое-

какие формальности, сдать партийные дела, — озадачил я его своей просьбой. Он пригладил

ладонью седеющие волнистые волосы и заявил.

— Вадим, в любой другой день, но только не завтра. Я прямо с заседания бюро горкома партии, на завтра намечено собрание партийно-хозяйственного актива города. Как же я тебя отпущу? Ты, как заведующий отделом партийной жизни редакции срочно подготовишь в очередной номер

газеты подробный отчет с этого мероприятия.

— Поручите это задание кому-нибудь из других сотрудников.

— Ты же отлично знаешь, что у нас нет свободных штыков, все по горло загружены срочной

работой, при нескольких вакансиях каждое перо на счету— вздохнул редактор. — К тому же я дал

заявку на твое имя. Если начнем, что-то менять, то в горкоме посчитают нас несерьезными,

легкомысленными людьми, у которых семь пятниц на неделю. Мы, чтобы с коллективом

считались не только читатели, но и вышестоящие начальники, должны дорожит своей репутацией.

Лучше и быстрее тебя никто материал в газету не подготовит.

Похвала в мой адрес перевесила доводы в пользу Николая Григорьевича. С ним нельзя было не

согласиться, ведь с 1 мая 1985 года, когда городская газета стала выходить большим форматом

пять раз в неделю, коллектив с неполным штатом сотрудников работал в авральном режиме,

Журналисты были в запарке, спешно написанные ими статьи, репортажи, очерки, интервью,

фельетоны… прямо с колес шли в номер. В тощем редакционном портфеле отпечатанные на

пишущей машинке, материалы дольше двух-трех дней не залеживались. Кроме статей на

партийные, идеологические темы, я охотно заполнял страницы газеты судебными очерками,

рассказами, патриотическими и лирическими стихами и другими материалами в тематические