Саркома

страницы «Правопорядок», «Ветеран», «Литературная страница». Поэтому мое, даже двухдневное

отсутствие обострило бы дефицит материалов. Конечно, их можно было бы заменить, восполнить

официальными статьями, получаемыми по телетайпу из агентств ТАСС, АПН, РАТАУ, но

редактор следовал принципу, чтобы в каждом номере было не менее 80 процентов материалов о

жизни, трудовых буднях металлургов, кораблестроителей, рыбаков, жителей города-героя. Мне не

хотелось подводить коллектив, одержимый выпуском интересной, насыщенной информацией

газеты. Не случайно Николай Григорьевич называл сотрудников эльтигенцами в честь участников

героического морского десанта в ноябре-декабре 1943 года в акватории и на плацдарме у

рыбацкого поселка Эльтиген, что южнее Керчи. Ныне это поселок Героевка, над которым

возвышается памятник-парус в память о героях.

— Ладно, постараюсь перенести поездку на другой день, — сказал я. Редактор дружески пожал

мне руку и повторил: — В любой другой день, только не завтра.

Он уединился в своем кабинете, внимательно вчитываясь в свежие оттиски полос завтрашнего

номера, доставленные курьером из типографии, также расположенной в центре города вблизи

морского вокзала и сквера. Я возвратился в свой кабинет и набрал номер телефона Калача.

Длинные гудки свидетельствовали от отсутствии абонента или его нежелании поднимать трубку.

Спустя пятнадцать минут, я повторил попытку.

— Приемная начальника ГОВД, — сообщил незнакомый женский голос. «Наверное, он поменял

пожилую женщину на молодую машинистку», — предположил я

— Будьте добры, подскажите, где находится Вячеслав Георгиевич?

— Кто его спрашивает?

— Бывший замполит Живцов. Вы, очевидно, недавно в милиции, и не знаете.

—.Да, недавно, — призналась она. — Из прокуратуры сообщили, что товарищ подполковник

срочно отбыл в командировку.

— В командировку? — удивился я. — Но на завтра у нас назначена встреча. Скажите, куда

командировка и надолго ли?

— Не знаю. Но, если бы даже и знала, то не сказала бы. Я не имею права предоставлять подобную

информацию посторонним лицам, — сухо ответила секретарь-машинистка и связь прервалась.

«Странно, с каких это пор прокурор, а не министр МВД или начальник УВД решают вопрос о

командировках своих подчиненных? Почему сам Калач не позвонил и не сообщил о срыве и

переносе встречи?» — призадумался я. Утешало то, что отпала нудная для меня необходимость

уговаривать подполковника о переносе встречи. «все, что не делается, к лучшему», — подумал я.

Впоследствии не придал несуразным фактом значение. Сплошной чередой в редакционных

заботах, радостях и огорчениях минули дни, недели, месяцы…но ни звонка, ни телеграммы или

письма от Калача не поступило. Решил, что целесообразность во встрече отпала, бюрократы-

канцеляристы обошлись при передаче протоколов партсобраний без моих росписей,, проблема

исчерпана.

Теперь мне понятно, по какой причине не состоялась встреча, которая для меня могла оказаться

последней. Господь помиловал, уберег от злодейского замысла и рокового финала.

Вместе с отъездом капитана Винника отчаливали в прошлое события, участником которых мне

довелось быть. «Ничто на земле не проходит бесследно», — пришла на память строка из

популярной песни композитора Александры Пахмутовой и поэта Николая Добронравова в

исполнении Александра Градского и добавил от себя. — За все приходится платить и, нередко, жизнью, как в истории с Калачом».

Эпилог

Ни тогда, ни теперь, когда от тех событий минуло почти три десятилетия, у меня не возникало

большого желания узнать подробности, детали, обстоятельства гибели Калача. Был период, когда

судьба свела меня с заместителем, а затем и прокурором города Борисом Дивным. Я помогал ему, а точнее, сам готовил и за двумя нашими подписями публиковал в газете статьи, судебные

очерки, что ему льстило. Он охотно снабжал меня материалами надзорных уголовных дел.

Впоследствии Дивный возглавлял прокуратуру Ялты. Вероятно, не последнюю роль в его карьере

сыграли публикации в печати, ведь сотрудничество правоохранителей со СМИ тогда поощрялось

вершителями кадровой политики. О судьбе Калача предпочитал не рассказывать. Зато однажды,

угостив коньяком и бутербродами, ознакомил с копией обвинительного заключения и судебного

вердикта в отношении первого заместителя министра МВД СССР генерал-полковника Юрия

Чурбанова. К тому времени зять генсека Брежнева и первый заместитель Щелокова,

проигравшего войну Андропову, сменившему Брежнева и покончившего жизнь самоубийством,

попал в опалу. Конечно, прегрешения некоторых представителей тогдашней партийно-советской

элиты не идут ни в какое сравнение с алчностью и масштабами злодеяний нынешних

коррупционеров и казнокрадов, похищающих у народа миллионы и миллиарды долларов и евро.

Лишь некоторых из этих псевдопатриотов карает меч Фемиды, с большинства нуворишей,

последователей неистребимого Корейко, как с гуся вода.

С высоты минувшего времени злоупотребления служебным положением, совершенные Калачом и

связанные с этим последующие трагические события, представляются незначительными на фоне