Саркома

председатель райисполкома, а затем Слипчук. Память отчетливо высветила детали снимках,

поскольку других, где бы супруг был запечатлен в компании с Калачом в семейном альбоме не

было.

— Групповое фото подойдет? — затаив дыхание, спросила она у Аграфены.

— Групповое? — старуха смерила ее недоверчивым взглядом. — Что-то ты наводишь тень на

плетень? Собиралась, ведь одного порешить, а теперь ей подавай группу. Ты, шо, вампирша?

— Нет, нет, не вампирша, никогда кровожадной не была, — всполошилась Маргарита Евгеньевна.

— Тот, кого я с вашей помощью хочу свести в гроб, сфотографирован в группе других людей.

—Придется его отдельно переснять, чтобы четко было видно лицо и сатана могла опознать, —

пояснила ворожея. — Предупреждаю, если кто другой на фотке окажется рядом, пусть даже часть

тела, тоже пострадает. Надо отдельное изображение, чтобы никого не задело. Лучше, конечно,

сфотографировать с натуры.

— Он живет в другом городе. Насторожится и не согласится позировать.

— Ладно, тогда принеси пересъемку с групповой фотографии, но в увеличенном виде. Я блоху

через лупу разглядывать не собираюсь. Все поняла, поди прочь с моих глаз, — бесцеремонного

приказала старуха. — Я устала, хочу отдохнуть.

— Аграфена, очень вас прошу, умоляю, никому не говорите о моем визите, — попросила Слипчук

и предостерегла. Для вас это тоже чревато неприятностями.

— Ты меня не пужай, — резко оборвала ее ворожея. — Если сама не проболтаешь, то никто не

узнает. Слишком нетерпеливая и языкастая

Маргарита Евгеньевна молча снесла упрек. Она быстро снялась с места, довольная тем, что так

удачно разрешилась было возникшая проблема с фотографией Калача. Не окажись тогда ее супруг

на том банкете, то пришлось бы ломать голову над тем, как раздобыть фото виновника семейной

трагедии. Обуреваемая жаждой мести, Маргарита Евгеньевна решила не откладывать дело в

долгий ящик. Через трое суток знакомый мастер из фотоателье «Радуга» Борис Ефимович Кремер,

выделив из общего снимка изображение майора милиции, увеличил его и отпечатал черно-белый

снимок на глянцевой бумаге. На всякий случай Слипчук заказала пять экземпляров, ведь не

случайно Аграфена предупредила, что воздействие проклятия будет зависеть от прочности ауры

Калача и силы ангела-хранителя. Возможно, коварный ритуал предстоит повторить.

Расплатившись с Борисом Ефимовичем, Маргарита с конвертом со снимками отправилась к

ворожее.

— Принесла? — вместо ответа на приветствие спросила Аграфена. — Если нет, то не морочь

голову.

— Принесла, принесла, — поспешно, боясь отказа, произнесла гостья и подала конверт с

одинаковыми черно-белыми фотографиями. Старуха приблизила одну из них к лицу и удивилась:

— Так он милиционер?

— Да, майор милиции, злой и коварный, как зверь. Я уже говорила, что искалечил, погубил моего

супруга, его дни сочтены.

— Надо бы сделать крупнее, — заметила ворожея. — Авось и так сойдет. Если он злодей, то

Господь простит нам грех, а, если нет, то мое проклятие не принесет ему вреда. Щас я окроплю

фотку мертвой водой.

Старуха положила одну из фотографий изображением вверх на тумбочку. Достала из старинного

серванта литровую бутыль с зеленовато-мутной жидкостью, похожей на самогон. «какая же это

мертвая вода, если, судя по цвету, в ней обитают микроорганизмы», — подумала Слипчук, но

промолчала, чтобы своими вопросами не прогневить ворожею. Аграфена отлила немного

зловонной жидкости в стакан, взяла помазок для бритья и окунула его. Встряхнула, а потом

окропила фотографию. Бисеринки воды, будто капельки рассыпанной ртути, тускло заблестели на

глянце. Старуха, беззвучно шевеля губами (наверное, заклинания) трижды повторила окропление.

Маргарита Евгеньевна вперила пристальный взгляд на фотографию, но ничто не изменилось в

облике Калача, а она ожидала увидеть заострившийся, как у покойника, нос и запавшие в орбиты

глаза. Увы, на нее взирал бравый, довольный собою майор.

— Эту фотку положили в отдельный конверт, чтобы не спутала с другими, не окропленными, а то

все мои усилия пойдут коту под хвост, — предупредила старуха.

— И это все? — с досадой спросила Слипчук.

—Ишь, какая прыткая? — усмехнулась Аграфена. — Эту фотку ты должна ровно в полночь

похоронить на кладбище. Вместо гроба конверт. Запечатай фотку и нарисуй крест.

— Ночью на кладбище, одна?! — всполошилась женщина, ощутив мурашки по спине. —

Страшно, жутко… Почему именно на кладбище? Лучше я закопаю фотку в парке или на пустыре.

— Не задавай глупых вопросов. На кладбище скопление мертвечины, разных заразных болезней,

холеры, чумы, тифа, туберкулеза, сифилиса, вирусов, злых духов, — пояснила Аграфена. — Там

проклятие подействует быстрее, А в парке или на пустыре собаки найдут конверт, разроют,

помочатся и все наши хлопоты пойдут псу под хвост. Не перечень, делай, как я велю.

Представив себя на кладбище в окружении могил, крестов, надгробий и памятников, она

затрепетала, глядя на ворожею расширившимися зрачками.

—Глупая, не мертвых надо бояться, а живых, — укорила старуха. — Покойник, что бревно, куда