Сармат. Любовник войны

— Я чего? — смутился Бурлак и кивнул на Сарматова. — Это все командир! Он мне руку ставил...

Отдыхать было некогда, и уже через несколько минут бойцы продолжили свой трудный путь. И снова ножи прорубали сплошную стену зарослей. Прислушиваясь к звукам приближающейся канонады, все работали с особым остервенением. Наконец зеленая стена закончилась, и взорам путников представилось сплошное море белесого тумана.

— Хаутов! — приказал Сарматов. — Проверь, куда это нас занесло! Отсюда не видно — низина это или болото... В случае чего крякай по-утиному!..

— Есть! — ответил Алан, скрываясь в тумане. Утиное кряканье неслось то с одной стороны, то с другой, и, когда неожиданно сбоку появился из тумана Алан, Бурлак вздрогнул и вскинул пулемет.

— Отставить! — бросил Сарматов. — Своих не узнаешь?!

— Фу, блин! — выдохнул Бурлак. — Нервы ни к черту, командир!..

— Слева от нас минное поле, — докладывал тем временем Алан. — Мины новые, наши! Справа, по краю болота, дорога. На ней следы танковых гусениц. В кишлаке засели духи. Наши охватили его. И лупят...

— Чес! — пожав плечами, сказал Бурлак.

— Что такое чес? — спросил американец у Сарматова, но ответа не получил.

— Идем по дороге! — решил майор и предупредил: — Смотреть под ноги — они могли и там громыхалок натыкать!

Над болотом и над разбитой танковыми гусеницами дорогой висел клочковатый туман. Впереди темным пятном маячила настороженная фигура Алана, позади шагал постоянно оглядывающийся и прислушивающийся Бурлак.

Сарматов показал американцу, идущему рядом, на дорогу:

— Танковые следы оплывшие... В дождь под шумок кишлак окружили.

— Почему хромаешь? Ногу подвернул? — неожиданно спросил американец.

— У Абдулло зубы ядовитее, чем у кобры! — усмехнулся Сарматов. — Ничего, в медсанбате почистят, погладят и... к стенке поставят.

— К стенке? — удивленно глянул на него американец.

— Я о другой стенке! — улыбнулся Сарматов, но улыбка почти сразу сползла с его лица. — Хотя в России от сумы и тюрьмы не зарекаются. Группу-то я положил, полковник.

— Ты не должен отвечать за глупость политиков.

— А кто должен?

— Я разведчик, Сармат, ситуация мне ясна! Боясь конфликта с Пакистаном и срыва Женевских переговоров, Кремль не дал Лубянке завершить операцию по разработанному ранее плану.

— Это-то и мне понятно! — кивнул майор. — Кто бы вот только мне сказал: в чем именно заключается государственная важность данной операции?!

— Ну как же! Кремль и так уже получил немыслимый подарок! — зло усмехнулся американец. — В том кишлаке вы, уважаемый майор, ликвидировали будущее коалиционное правительство Афганистана.

Сарматов бросил на американца удивленный взгляд.

— Мы потратили кучу долларов и годы, чтобы примирить непримиримых, — продолжил тот. — Но с неба спустился майор Сарматов со своими «архаровцами» и...

— И?..

— И придется начинать все сначала.

— Полковник, неужели ты всерьез веришь в то, что у вас выйдет из этого что-нибудь путное? — заметил Сарматов.

— Представь себе, да! Вы рано или поздно уйдете, и здесь начнется кровавая борьба за власть между группировками моджахедов. Примирить их могут лишь ислам и законы шариата. Ислам возрождается во всем мире, он перехлестнет и через вашу границу, учитывая этническую общность народов здесь и у вас.

— Лихо! — воскликнул Сарматов. — Стало быть, вы платите и заказываете музыку? На чужом горбу в рай? Контролируя исламистов, рассчитываете в будущем подобраться к среднеазиатской нефти, газу, урану, золоту и главное — без прямого военного контакта ваших «зеленых беретов» с нами, грешными? В таком случае, полковник, ваши доллары работают не на будущее афганцев, а на будущую кровь, в том числе и нашу, русскую.

— Мир жесток! — пожал плечами тот. — Вы тоже здесь не благотворительностью занимаетесь.

— Но согласись, что это большое свинство решать проблемы между нами за счет других народов.

— Соглашаюсь! — кивнул американец. — Но такова тяжкая поступь истории, а у нее всегда виноваты побежденные.

— А ты циник, полковник!..

— А нам с тобой ничего другого не остается, Сармат! — ответил тот.

Из тумана донеслось тревожное утиное кряканье. Все застыли, напряженно всматриваясь в туман. Из него, пятясь, появился Алан. Он прислушался к чему-то и вдруг, махнув им рукой, бросился в болотину. Сарматов и Бурлак последовали его примеру, увлекая за собой американца в зловонную, вспухающую сероводородными пузырями болотную жижу.

Укрывшись за торчащими из воды корягами, Сарматов поднес к горлу американца нож.

— Пикнешь, полковник, не взыщи! — шептал он, вглядываясь в туман, из которого доносились тяжелый топот и рев верблюдов, мычание коров, блеянье коз и овец.

На дороге постепенно появилось из тумана стадо, впереди которого крутились несколько вооруженных всадников-погонщиков. Сразу же вслед за стадом на дорогу выползли нагруженные домашним скарбом повозки, за которыми бежали люди, в основном женщины, дети и старики.

— Чес! — прошептал Бурлак. — Слава Богу, хоть детишкам и бабам дали уйти!

— Тихо! — приложил палец к губам Сарматов.