Сартр за 90 минут

В «Экзистенциализме и гуманизме» сартровское понимание индивидуальной свободы приобретает социальный аспект. По Сартру, свобода подразумевает социальную ответственность.

Раньше он утверждал, что с каждым выбором, который мы делаем, мы выбираем не только себя, но мораль в целом. Отсюда остается лишь один шаг до признания социальной ответственности.

Однако этот шаг имеет огромное значение. Сделав его, я признаю существование других (а не просто Другого) и признаю, что эти другие играют весьма определенную роль в моих затруднениях ». «Выбирая себя, мы выбираем всех людей.

Действительно, нет ни одного нашего действия, которое, создавая из нас человека, каким мы хотели бы быть, не создавало бы в то же время образ человека, каким он, по нашим представлениям, должен быть».

«Поступай так, как ты хотел бы, чтобы поступали по отношению к тебе», «Мир на Земле всем людям доброй воли» - такие максимы занимают центральное место в морали западной цивилизации. Они получили философское обоснование в категорическом императиве, на котором Кант основал свою систему морали: «Действуй только согласно той максиме, которую ты хотел бы видеть универсальным законом». Сартровская мораль не была оригинальной. Она не была даже экзистенциалистской, хотя он провозглашал ее таковой, ставя ее в контекст экзистенциалистских взглядов и его понимания свободы.

В «Экзистенциализме и гуманизме» Сартр толкует гуманизм так: «Человек находится постоянно вне самого себя. Именно проектируя себя и теряя себя вовне, он существует как человек. С другой стороны, он может существовать, только преследуя трансцендентные цели. Будучи этим выходом за пределы, улавливая объекты лишь в связи с этим преодолением самого себя, он находится в сердцевине, в центре этого выхода за собственные пределы». Другими словами, человек создает свои собственные трансцендентные идеалы, которые могут выходить за пределы бытия, но являются центром его собственной трансценденции (ничто). «Не существует иной вселенной, кроме вселенной человека, вселенной человеческой субъективности».

Занимая антибуржуазную позицию, Сартр всегда склонялся к радикальным социалистическим взглядам, хотя и утверждал, что марксистом не является. Но поскольку его экзистенциализм все больше тяготеет к социальной вовлеченности, он склоняется к утверждению, что такова тенденция философии в целом. Сартр утверждает, что в современном мире существует только три философии: Декарт - Локк (предшественник Юма), Кант - Гегель, а также марксизм. Вскоре он начинает рассматривать экзистенциализм как «паразитическую систему, живущую на грани познания, которому она раньше противопоставляла себя, но в которое сегодня хочет быть интег рированной». И вскоре он уже утверждает, что «марксизм перевоплотил человека в идею, а экзистенциализм ищет его везде, где он действительно существует - на работе, дома, на улице». К 1952 году Сартр становится марксистом.

Однако сохраняя свой индивидуалистический настрой, он отказывается стать членом какой бы то ни было политической партии. Его главным bête noir становится Коммунистическая партия. «Я считаю, что истинный марксизм был совершенно извращен, фальсифицирован коммунистами».

Если раньше Сартр был революционером в философии, теперь он становится философом революционеров.

Радикальные движения по всему миру вдохновляются его трудами. Он делает революционные заявления по вопросам дня. В Южной Америке, в Африке, восставшей против колониализма, даже в маоистском Китае книги Сартра читаются и его идеи обсуждаются всеми мыслящими людьми. Он посещает Россию и коммунистическую Восточную Европу, пытаясь лавировать между скалой тоталитаризма и экзистенциалистской свободой. Его идеи подтасовываются и используются властями и «борцами за свободу» в собственных целях. Как всегда, сартровское прочтение политических ситуаций имеет мало отношения к политической действительности. Его крепостью были идеи. Это действительно было тщетой существования в абсурдном мире.

Но выбранная им позиция смела, и это отрицать невозможно. Его здравое, хотя и упрощенное отношение к войне за независимость в Алжире (которая велась против Франции) привело к тому, что он подвергся нападкам французских правых экстремистов. В другой раз он, взобравшись на ящик, произносил речь о солидарности на захваченном рабочими автомобильном заводе в то время как вооруженная полиция собиралась взламывать ворота. Ни полиция, ни рабочие не обратили внимания на его интеллектуальный анализ ситуации. Он остался, по существу, одиноким интеллектуалом, с его идеалистическими нелепостями, однако в журнале Les Temps modernes его голос звучал на всю Францию, Европу и мир.

Сопровождаемый де Бовуар, он встретил Кастро, посетил Прагу после русского вторжения, пил чай с командиром красной китайской армии.