Сарыч с колокольчиком

В тот день судья не прилег после обеда, чтобы немного соснуть, чего не случалось с ним уже много лет. Он сидел на веранде и вел счет сарычам. Эти парящие далеко вверху черные точки служили для него источником серьезного беспокойства — не совсем страха, паники или чего-нибудь подобного, но какого-то неотвязного беспокойства. Не раз он говорил себе, что не станет больше думать о сарычах, но мысли о них как-то сами собой лезли в голову.

К вечеру он насчитал семь сарычей.

Спал он плохо и мало. Не мысль об убитом, лежащем в болоте, заставляла его тревожиться и неспокойно ерзать в постели, в то время как жена его тихо храпела, лежа рядом, — нет, то было нечто другое. Наконец его ворочание в постели разбудило жену, и она спросила сквозь сон, что с ним: болен он или чем обеспокоен?

Он весь вспыхнул и резко ответил ей, что он совершенно ничем не обеспокоен. Просто слишком душная ночь —вот и все. И вообще, когда человек начинает стареть, он спит чутко. Ведь правда? В чем же дело? Жена повернулась на другой бок и снова заснула. Но судья по-прежнему лежал с открытыми глазами, мучимый осаждавшими его мыслями, ожидая рассвета.

Чуть только заалело на востоке, он встал и прошел на веранду. Комическую фигуру представлял он собой, когда стоял на веранде а одной сорочке, с отвислым подбородком и голыми, испещренными жилами ногами. Взгляд его был прикован к горизонту на юге. Сарычи тоже пробуждаются рано. И вот, как только небо озарилось чудом восходящего солнца, он увидел их сразу шесть или семь, а может быть, и восемь!

Не прошло и часа после завтрака, как судья уже шагал по поросшему сорными травами полю в направлении проезжей дороги. Ему и хотелось и не хотелось идти. Но он решил все-таки проверить все, что касалось сарычей. Может, они слетаются на старое пастбище на краю болота? Там часто пасутся овцы, и какая-нибудь овца подохла. Сарычи особенно падки на дохлых овец. Если же они летят на болото, то он должен установить, в какое именно место.

Он уже подходил к изгороди, как вдруг на дороге показалась лошадь, запряженная в легкий экипаж. Увидев судью на поле, человек, сидевший в экипаже, придержал лошадь.

— Хелло, судья! — приветствовал он. — Куда собрались?

— Никуда особенно. Просто брожу по полю и поглядываю.

— Опять припекает, а? — сказал другой.

Судья ответил, что жара действительно стоит необычайная. Затем начался обычный разговор: местные политические новости, болезнь жены одного соседа. Затронули неизбежный вопрос о предстоящем урожае. Судья заметил, что очень нужен дождь. И тут же пожалел об этом: его собеседник, большой знаток погоды, сразу закинул назад голову и стал шнырять глазами по небу, ища каких-нибудь признаков облаков.

— Хотел бы я знать, чего это слетелись вон туда сарычи, судья, — сказал он, указывая вверх кнутовищем.

— Какие сарычи, где? — спросил судья деланным, безучастным тоном.

— Да вон прямо над болотом Малая Шерсть — разве вы не видите?

— Ах, да, вижу!.. Просто кружатся себе, как это всегда бывает с ними в ясную погоду.

— А по-моему, для них там есть какая-то приманка! — сказал человек, сидевший в экипаже.

— Может, свинья подохла, — поспешно сказал судья, быть может, даже слишком поспешно. — В болоте Малая Шерсть часто пасутся свиньи. У Бристоу, что живет по ту сторону болота, целое стадо свиней.

— Может быть, и так, — сказал другой. — Но свиньи как будто любят пастись на высоких местах… Ну, мне пора, спешу в город. До свиданья, судья!

Он хлестнул вожжами лошадь, и экипаж покатился.

Вряд ли мог заподозрить что-либо этот человек. Судья повернул к дому. В душе он поздравлял себя, что ему пришло в голову упомянуть о свиньях Бристоу. Тем не менее его не покидало чувство беспокойства, что сарычи продолжают кружиться над болотом: это вызывает в людях любопытство и заставляет их задавать вопросы.

Он находился уже на середине поля, как вдруг, заглушая гудение насекомых в траве, заглушая ход его собственных беспокойных мыслей, до его слуха донесся отдаленный, еле слышный звук, заставивший его склонить набок голову, чтобы лучше расслышать. Где-то далеко-далеко чудились ему слабые, чуть внятные металлические звуки, будто звон колокольчика. Звон этот то приближался, становился яснее — динь-динь-динь! — то снова замирал.

Несомненно, это колокольчик на шее у овцы или коровы, но почему же звуки эти как будто льются сверху, с неба? И почему они так быстро переходят с одного места на другое — то справа раздастся звон, то слева, то опять справа? И почему такой частый звон? Даже самая норовистая, быстроногая телка не могла бы так быстро названивать своим колокольчиком. Глаза судьи то беспокойно бегали по небу, то опускались к земле. Расстроенный ум придавал его взгляду особый блеск и напряженность.