Сарыкамыш. Пуля для императора

— Ты что, головой ударился? О чем толкуешь?!

— О Государе Императоре! Алешка только что сказывал — сюда едет! Так я вот что скажу! Где Его Величество вернее всего соизволит побывать? Да как обычно — вокзал, казармы, церковь да лазарет! А где он более всего уязвим, если казармы пусты, на вокзале — одни военные, а в церкви — только свита? Да на дорогах и в лазарете — там без народа никуда! Так что, если сволочь Волчанов что и надумал, так это на маршруте либо в лазарете!

Оржанский перевел дух.

— Вот, значит, как я мыслю, Алексей Николаевич… И того более! Ныне в Сарыкамыше двенадцать госпиталей развернули, а какой самый подходящий для показа Августейшей особе? Хирургический госпиталь Елисаветпольского полка! Все там под последнее слово лекарского дела подвели будто нарочно готовили для Государя! Так что — будьте уверены: если и объявится капитан, то только там!

Листок не сразу опомнился от внезапно обрушившегося на него потока несуразицы; а, опомнившись, взвыл:

— Какого черта! Нечем заняться? Марш отсюда, да займись капитаном, пока не передумал! Завтра же чтоб знал о нем все — от нижнего белья до последнего разговора!

— Да хоть сейчас пропечатаю! — зло выкрикнул сотник.

Лицо ротмистра вмиг почернело; он гаркнул так, что на стене покосился портрет государя:

— Прочь с глаз, твою мать! Чтоб я тебя не видел, пока сам не вызову!

10. 26 ноября 1914 г. Совещание

Из дневника Николая II:

"26-го ноября. Среда.

Встал чудным солнечным утром. Оба хребта гор видны были отчетливо справа и слева. Утром вошел в поезд ген. Мышлаевский, кот. я принял. В 11 час. прибыл в Тифлис. Граф Вор(онцов) был нездоров и потому графиня встретила на станции с придворными дамами.

Почетный караул от Тифлисского воен. уч. и начальство. Поехал с Бенкендорфом в моторе; в одной черкеске было тепло. Народа на улицах была масса. Конвой Наместника сопровождал впереди и сзади. Посетил древний Сионский собор, Ванский армянский собор и Суннитскую и Шиитскую мечети. Там пришлось подыматься и спускаться по крутым узким извилистым улицам старого живописного Тифлиса. Порядок большой. Приехал во дворец после часа.

Побывал у графа и позавтракал с графиней, Бенкендорфом, Воейк(овым), Дм(итрием) и Павлом Шереметьевыми. Днем посетил три лазарета с ранеными: армянского благотворительного общ., купеческого общ. и судебного ведомства. Вернулся во дворец около 6 час.

Писал телеграммы. Обедал в том же составе. Около 10 час. вошли с улицы грузины с инструментами и проплясали несколько танцев; один из них принес корзину фрукт.".

Совещание, как и предупреждал Драценко, началось в десять часов утра. Сначала, трудно было понять, по чьей инициативе оно было созвано — проходило совещание в канцелярии штаба, но сам Воробанов, после команды "Господа офицеры!", скромно разместился по правую руку прошедшего к торцу стола начальника штаба 1-го Кавказского армейского корпуса генерал-майора Верховского. Рядом Воробанов кивком усадил подполковника Лавренюка и его, ротмистра Листка. Напротив, шаркая стульями, расселись — слева направо — неизвестный Алексею Николаевичу жандармский подполковник в полевой форме с серебряными аксельбантами, затем Драценко с Авиловым и жандармский штаб-ротмистр, которого Листок также видел впервые. И по тому, что во главе стола оказался генерал Верховский, и что именно он объявил о начале совещания — выходило, что все исходит от ставки Кавказского фронта.

С Верховским Алексей Николаевич встречался только раз — при назначении на должность. Среднего роста, подтянутый, несколько суховатый — при докладе слушал его как-то рассеянно, не глядя на него, и, помнится, почти ничего не сказал — только глуховато произнес пару общих, ничего не значащих напутственных фраз под самый конец беседы. Правда, весьма тепло.