Саша Чекалин

— А лошадка-то ладная получается, — одобрительно говорил подслеповатый старый конюх Акимыч. — Был одер, замухрышка. Выходил ты его, парень.

— Я с детства лошадей люблю, — смущенно улыбался Саша.

— То-то и видно, не городской. Крестьянская у тебя ухватка, деревенская… А лошадь ласку уважает. Она хоть и бессловесное существо, но большой ум в ней заложен… — рассуждал Акимыч, неторопливо попыхивая трубочкой. Он любил при каждом удобном случае поговорить о жизни. Такой же слабостью Акимыча было пристрастие к необычной одежде.

Покрытая многочисленными латками, гимнастерка выглядела на нем всегда чистенько, аккуратно. Ярко начищенные пуговицы блестели. На голове старик носил форменную, зеленого цвета, с красными кантами, фуражку, которую ему подарил сын-пограничник.

Конный взвод истребительного батальона последнее время зачастил выезжать на операции по утрам.

Громко в утренней тишине звучала команда:

— По коням!..

Дробно цокали по булыжнику подковы лошадей. Бил в лицо свежий полевой ветер. Озаренные первыми лучами солнца, вставали из белесого осеннего тумана желтеющие колхозные нивы. Хотелось прильнуть к теплой, вздрагивающей шее лошади и мчаться, как вихрь, по мягкому проселку.

У линии железной дороги, возле моста через Оку, конники рассредоточивались, прочесывая прилегающую к полотну местность.

Иногда, оставив коней в одном месте, отряд спешивался, разбивался на группы. С винтовкой за плечами, зорко оглядываясь по сторонам, Саша нетерпеливо и жадно искал вражеские следы.

Деятельность батальона была окружена тайной — это правилось Саше.

Вместе с Митей Клевцовым они были в одном взводе. Вместе они мечтали о подвиге и спорили, какими качествами должен обладать боец истребительного батальона.

— Уметь молчать, — говорил Саша, вспоминая строгий приказ командира. — Это главное.

— Молчать не хитро, — отзывался Митя, почесывая свой темно-русый затылок и жадно затягиваясь папироской. — Молчать мы умеем. Выследить и накрыть фашиста — вот это дело.

Но отличиться пока Саше и Мите не удавалось — не было случая.

В свободные дни Саша, к великому неудовольствию Витюшки, спешил уйти в Песковатское. Там у него были, очевидно, неотложные дела, о которых он ничего не говорил.

Домой, в город, он возвращался поздно, усталый, с натруженными, в волдырях, руками.

— Где только тебя носит весь день? — ворчала мать.

— Мама! А я теперь по дому без тебя один все управляюсь, — жаловался Витюшка. — Скажи Шурке, чтоб помогал. А то уйдет с утра и дотемна…

— Дела, мама, — отвечал Саша. — Понимаешь, военное время.

— Военное время… — ворчала мать. — Отец, что ли, тебя там, в Песковатском, в работу запряг… Наверное, на пасеке все… Скрытные оба какие-то стали.

Мать жалела старшеклассника-сына. Последний год в школе. Раз лето, должен отдыхать. А дальше?.. Дальше тоже должен учиться. Порой по этому поводу у отца с матерью происходили споры.

Павел Николаевич видел в сыне самого себя. Его радовало, что Саша увлекается охотой, рыбной ловлей, пчелами. Не ленится работать на огороде и в поле. Выучится Саша на агронома и станет работать в колхозе — это самое лучшее, что мог пожелать отец для сына. Надежда Самойловна мечтала о другом. Ей хотелось, чтобы старший сын стал инженером-изобретателем. Она выписывала для него технические журналы, соседям говорила:

— Шурка у меня будет инженером.

— А я кем буду? — спрашивал везде поспевавший Витюшка.

— Болтуном! — сурово отвечала мать. — Дойдешь благополучно до девятого или десятого класса — тогда видно будет. А теперь вот соседи на тебя жалуются — озоровать стал…

Витюшка не обижался. Поболтать на улице или в школе, пошалить со своими приятелями он всегда был не прочь.

Только один Павел Николаевич знал, чем был занят Саша в Песковатском. Однажды, заглянув к себе на усадьбу, он заметил сына с лопатой в руках. Саша копался в старой землянке, подправляя стены и устраивая потолок.

— Может быть, пригодится, — смущенно сказал Саша, искоса поглядывая на удивленное лицо отца. — Готовиться надо.

— Готовиться? — переспросил Павел Николаевич, не сразу поняв, что имеет в виду Саша.

— Если придут фашисты, я останусь здесь, в партизанском отряде, — пояснил Саша, наблюдая, как воспримет отец его решение.

Разубеждать Сашу Павел Николаевич не стал. Он внимательно посмотрел на сына и только сейчас заметил, как за последнее время Саша повзрослел.

Павел Николаевич не знал, что сын трудился не один. Помогали ему Егорушка и Степок. Помимо землянки, задумали ребята из подпола дома прорыть подземный ход наружу.

— Думаешь, и до нас дойдут? — волновался Степок.

— На всякий случай. Понимать надо, голова, — сердито обрывал его Егорушка.

— Без меня не ройте, — предупреждал Саша. — Узнают на селе — панику поднимут.

Распростившись со своими деревенскими дружками, Саша спешил домой, в город. На ночь могло быть неожиданное задание по истребительному батальону.