Саша Чёрный

Они совершают веселые рейсы
По старым клоакам оплаченной лжи:
«Жиды и жидовки… Цибуля и пейсы…
Спасайте Россию! Точите ножи!»

Надевши перчатки и нос зажимая

(Блевотины их не выносит мой нос).
Прошу мне ответить без брани и лая
На мой бесполезный, но ясный вопрос:

Не так ли: вы чище январских сугробов

И мудрость сочится из ваших голов, —
Тогда отчего же из ста юдофобов
Полсотни мерзавцев, полсотни ослов?

1909

СТРАННЫЙ ОБЫЧАЙ

Когда-то татары
Во время закуски
Бросали под доски
Захваченных русских.

Престранный обычай!

Иль эта расправа
Для их аппетита
Служила приправой?

Российскую прессу

Не меньше пестуют:
Сдавили под прессом
И сверху пируют…

Но к русским татары

Гуманнее были —
Ведь те из-под досок
Свободно вопили!

1909

ГЕРОЙ НАШЕГО ВРЕМЕНИ

Наше время, подлое и злое.
Ведь должно было создать нам наконец
Своего любимого героя, —
И дитя законнейшее строя
Народилось… Вылитый отец!

Наш герой, конечно, не Печорин, —

Тот был ангелом, а нам нужнее бес;
Чичиков для нас не слишком черен,
Устарел Буренин и Суворин,
И теряет Меньшиков свой вес.

Пуришкевич был уже пределом,

За который трудно перейти…
Но пришел другой. И сразу нежно-белым
Пуришкевич стал душой и телом —
Даже хочется сказать: «Прости!»

Что Дубровин или Передонов?

Слабый, чуть намеченный рельеф…
Нет! Сильней и выше всех законов
Победитель Натов Пинкертонов —
Наш герой Азеф!

Февраль 1909

ПОДШОФЕ

«Чело-ввек! Какого черта
Притащил ты мне опять?»
— «А-lá-аглицкого торта
Приказали Вы подать».

— «Торта? Гм… К свиньям собачьим…

Ярославец?.. Са-та-на…
Сядь-ка лучше. Посудачим…
Хочешь белого вина?»
— «Не могу-с. Угодно торта?
Я лакей, а вы барон…»
— «Человек, какого черта?
Брось дурацкий этот тон!

Удивил! У нас на службе

Все лакеи, как один.
Сядь, ну, сядь — прошу по дружбе».
— «Неудобно-с, господин».

1910

ГЕРОЙ (Дурак без примеси)

На ватном бюсте пуговки горят.
Обтянут зад цветной диагональю,
Усы как два хвоста у жеребят,
И ляжки движутся развалистой спиралью.

Рукой небрежной упираясь в талью.

Вперяет вдаль надменно-плоский взгляд
И, всех иных считая мелкой швалью.
Несложно пыжится от головы до пят.

Галантный дух помады и ремней…

Под козырьком всего четыре слова:
«Pardon!», «Mersi!», «Канашка!» и «Мерзавец!»

Грядет, грядет! По выступам камней

Свирепо хляпает тяжелая подкова —
Пар из ноздрей… Ура, ура! Красавец.

1910

КНИГИ