Саша, Володя, Борис...

27 апреля в “Новой Газете” вышла статья Политковской. Она разыскала Теркибаева в московской гостинице “Спутник” и взяла у него интервью. Когда я потом спросил ее, как ей удалось развязать ему язык, Политковская сказала, что все дело в тщеславии — для любого чеченца дать интервью Политковской считалось особо престижным, а “он был не слишком умен и не просчитывал последствий”.

Теркибаев оказался 30-летним парнем с весьма красочной биографией. Он участвовал в рейде на Буденновск, и с подачи Басаева был взят в пресс-службу Масхадова. Когда после начала второй войны его арестовали федералы, то почему-то сразу отпустили, причем бумаги об амнистии вручали в аргунском городском отделе ФСБ. Политковская сочла это обстоятельство в высшей степени странным: после начала военных действий мало кто из чеченцев, попавших в аргунское ФСБ, выходил оттуда живым. Затем Теркибаев, по его собственным словам, притворился “ярым джихадистом” и даже сделал для сепаратистского телевидения программу под названием “Моя родина там, где джихад”. Но его выгнали из пресс-службы Масхадова потому что его амнистия была уж очень подозрительной. Тогда он примкнул к банде Бараева “которого давно знал”.

Теркибаев подтвердил Политковской, что участвовал в захвате театра. Это он помог террористам найти дорогу сквозь лабиринт московских улиц, вместе с ними вошел в здание и покинул его незадолго до штурма. Он признался, что сотрудничал со спецслужбами и сообщал им о действиях террористов. Политковская пишет:

…по всей видимости, именно Ханпаш Теркибаев и есть тот самый человек, которого все вовлеченные в трагедию “Норд-Оста” так искали. Человек, изнутри обеспечивавший теракт… В редакции “Новой Газеты” имеются сведения, что Ханпаш Теркибаев — засланный спецслужбами агент. Это именно он уверял террористов, что “все под контролем”, что “грязных людей полно”, что “русские опять взяли деньги”, как тогда, когда выходили из окруженных Грозного и Комсомольского, и надо просто “пошуметь” — и получится “второй Буденновск”, и таким образом добиться мира, а потом, после выполнения задания, “нам дадут уйти”. У него был план Театрального центра на Дубровке, которого не было ни у Бараева, командовавшего террористами, ни поначалу даже у отряда спецназа, готовящегося к штурму…

— Так была там взрывчатка? — спросила Политковская.

— Да не было. Ну не было! — ответил Теркибаев.

Теркибаев подтвердил, что после теракта в театре ездил в Баку, Турцию и Дубай, где искал контакты, утверждая, что “спасается от погони” за участие в захвате театра. Но у него ничего не вышло, и вернушись в Москву, он получил новое задание: организовать группу чеченцев для поддержки референдума. В делегацию в Страсбург он попал благодаря контактам в кремлевской администрации, в подтверждение чему продемонстрировал Политковской свое фото с Сергеем Ястржембским, советником Путина по Чечне.

В документальном фильме Андрея Некрасова “Бунт” есть интервью с Политковской, взятое в день выхода статьи о Теркибаеве. На лице журналистки растерянность и разочарование: “Мы готовили статью, волновались, ждали, какая будет реакция общества, политиков. Ведь это по любым меркам сенсация: террорист на службе ФСБ! И вот статья вышла, и что же? Ничего, полная тишина! Как на кладбище. Никого ничего не волнует, все запуганы до смерти”.

Реакция на статью последовала с неожиданной стороны. Как рассказывала мне потом Политковская, ее пригласил на беседу американский посол в Москве Александр Вершбоу. Он “высказал мнение”, что подобные обвинения настолько невероятны, что должны быть подтверждены неопровержимыми доказательствами. “Версия не принята во внимание”, - подумал я, вспомнив Томаса Грэма в Белом доме.

По следам интервью Политковской западные журналисты в Москве бросились разыскивать Теркибаева, но он бесследно исчез. Через восемь месяцев его след оборвался окончательно: в газетах появилось сообщение, что Теркибаев погиб в автомобильной катастрофе где-то в Чечне.