Сашенька

И я поплелся назад. С нетерпением ждал утреннего обхода, чтобы поговорить с врачом. Я должен увидеть себя. Чего бы мне это ни стоило. Врач похмыкал на то, что я не помню маму, но хорошо помню про парня. В качестве стимулирующего средства для возвращения памяти «прописал» визит к парню. И вот я сижу на краешке кровати и смотрю на свое тело. Как странно. Я тихонько беру за руку. Перевязанные запястья. Жутко и страшно. На руку закапали крупные капли. Вот сейчас чуть-чуть пореву и пойду.

– Сань, ты только не умирай, ладно? Это такая вот глупость все то, что мы с тобой натворили. Ты живи, я что-нибудь придумаю. Обязательно…

Похлюпав носом и пожалев себя со всех сторон, я поправил одеяло и собирался уже уходить, как в палату зашла мама. Я вздрогнул и замер, а сердце застряло в груди острым шилом. Осунувшаяся и как будто усохшая. Черт! Какая же я сволочь! Мамочка! Я, закусив губу, сгорал от стыда и желания обнять ее и утешить. Но нельзя!

– А вы кто?

– Я… Знакомая Саши. Узнала, что он тут, и вот… – я просительно заглянул ей в глаза. – Можно я буду приходить к нему… и к вам?

– Приходи, – мама пожала плечами.

– Спасибо! – я выполз из палаты и засеменил к себе. Там, уткнувшись в подушку и стиснув зубы, старался удержать рвущийся из груди вой отчаяния. Парни не плачут! Но я не парень… Уже.

3

Подошел день выписки. Опираясь на руку мамы-Лены, я ковылял к выходу. Рядом шел доктор. Он явно был доволен мной.

– Санька, удачи тебе и надеюсь больше тебя здесь не увидеть, – он приобнял меня.

– И вам спасибо огромное, – я неловко ткнулся поцелуем в щетинистую щеку.

За время, которое провел в больнице, я понял про эту новую Сашу очень немного. Друзей мало, за все время ко мне пришли только две подруги. Сашины родители души не чаяли в своем ребенке. И с фигурой Саше повезло не очень. Но сейчас я еду «домой» и, надеюсь, там я узнаю «о себе» больше.

Вот и моя комната. Судя по всему, живем мы небедно. Сославшись на усталость, я остался в комнате один. Заперев для надежности дверь, первым делом скинул с себя всю одежду и встал перед зеркалом. Ужас! И ЭТО теперь я? Почему бы мне не поселиться в теле сексапильной дивчины? Нет же! Словно в насмешку меня впихнули в этот окорочок. Я прищипнул за жир на боках и животе, потряс это с брезгливой миной. А когда-то я так гордился своим красивым телом, проводя часы в тренажерном зале и в бассейне. А теперь это. Я повернулся боком, разглядывая. Вот только грудь, пожалуй, ничего. Высокая, пышная с розоватыми сосками. Мда. И волосы, будь они ухоженными, а не эта мочалка неопределенно-мышиного цвета. Волосы вились мелкими кудряшками и достигали попы. Я развернулся к зеркалу спиной и окинул свой тыл критичным взглядом. Мда… Работы край непочатый. Ладно. Что тут у нас с гардеробом? Хм… Как и ожидал, картинка еще печальнее. Куча джинсиков с низкой посадкой, наверное, чтобы подчеркнуть качество и количество лишнего жира. Оу. А в комплект, конечно же, стопки футболочек с тупыми надписями и картинками. Качественно перетряхнув шкаф, я все же обнаружил легкий летний сарафан, воздушно-белый до колен. Отыскав к нему подходящее белье, отправился в ванну. Полежал там, накидывая план действий, тщательно отмыл новоприобретенное тело. Сделал заметку, что первым делом я иду в салон красоты, а потом шопить. Как ни странно, несмотря на все вот это жить мне хотелось неимоверно. То ли новое тело принесло с собой эту жажду, то ли, переступив черту, я осознал всю ценность жизни. Ладно. Пофилософствовали и буде. Пора выплывать, русалочка.

– Мам, – я стоял в дверях кухни, все еще с трудом обращаясь так к этой рыжеволосой женщине.

– Да, доча, садись покушать.

– Мам, а можно мне в салон красоты и по магазинам? – я воззрился на огромную гору блинчиков, фактически залитых сметаной, которую поставили передо мной.

– По магазинам? В салон красоты? – мама-Лена была явно обескуражена. – Конечно, как хочешь, детка. Только поешь.

– А деньги? – в душе недовольно заворочалась совесть. Но я успокоил ее, в конце концов, я же буду тратить их на это тело.

– Детка, у тебя же есть карточка. Думаю, тебе хватит?

– Спасибо, мам. Пойду? – я выскользнул из-за стола, с тревогой глядя на блинно-холестериновую бомбу, оставшуюся на столе.

– Одна?

– Не переживай. Надо же начинать жить, как сказал доктор. К тому же буду на связи, – я потряс новеньким телефоном у нее перед носом и шмыгнул в прихожую.

– Сашенька, а покушать?

Но я уже хлопнул дверью. Потыкав в кнопочки, записал себя на стрижку, чистку лица и еще парочку приятных процедур. Проверив запас денежных средств на карточке, одобрил щедрость родителей и окунулся в шопинг. Через каждые полчаса успокаивал взволнованную маму и отца, отчитываясь о проделанной работе. Те в недоумении соглашались. Заявился домой только к вечеру. Бледный и шатающийся от усталости, но довольный до такой степени, что родители только хмыкнули. Усадив меня за стол, водрузили передо мной тарелку с Эверестом из картошки и мяса.

– Я не хочу это, – ковырялся я в тарелке с едой.