Сашка

Шагавшая метрах в трёх впереди меня Луша, ходившая со мной за водой, вдруг замерла на тропинке к лагерю. Обойдя её, я и сам замер. Как же я их не услышал? На дороге у лагеря стояли немцы. Самые настоящие, в серой форме, в касках с поднятыми на них мотоциклетными очками, все увешанные разной амуницией, даже длинные тубусы противогазов были, у двоих – карабины в руках, у унтера автомат висел на боку. Кроме автомата у него ещё и кобура с пистолетом была на животе. И он копался в наших вещах в повозке. К счастью, начал с той, которой дед управлял. Деньги были в моей. Уф, если бы вёз золото и немцы его нашли, то они уничтожили бы семью, как тех же свидетелей. Куш слишком большой. Правда, и деньги тоже большие, тут не знаю, как немцы поступят: отберут и уедут или решат пострелять, как в тире, по подвижным целям. Поди угадай.

Сердце забухало, адреналин выделился в кровь. Осторожно, стараясь не делать резких движений, а не то ближайший немец засечёт меня боковым зрением, я поставил ведро на хвойные прошлогодние иголки и, присев на корточки, положил руку на плечо Луши, тихо сказав, прижимая её к земле:

– Ложись и не двигайся. Ясно?

– Да, – прошептала та.

– Лежать, – тихо скомандовал я лайкам, и те выполнили приказ. Только уши с разных мест торчали и любопытные морды.

Сестрёнка уткнулась лицом в те же иголки, а я скользнул в сторону. Винтовка осталась в повозке, берданку деда уже нашли, стояла прислонённая к повозке, но со мной был наган. Честно говоря, он как раз был предпочтительней, чем та же однозарядная винтовка, хотя и имел меньшую дальность, но тут в ельнике это даже хорошо. Густые кроны гасят звук. Видимо, именно поэтому я и не услышал мотоцикл немцев, БМВ стоял на дороге, причём в люльке был пулемёт, но за ним никого, пулемётчик стоял, прислонившись к коляске, с карабином в руках.

В стороне перебежав через дорогу, я вышел к опушке у лагеря за спиной немцев. Выглянув из-под нижней ветки, быстро осмотрелся. И малых и старых немцы собрали в одну кучу, было слышно, как всхлипывает самая младшая сестричка, Наташенька. У Вали с Ольгой тоже глаза как монеты, влага накапливается, а вот Дима насупился и исподлобья наблюдал за нагло хозяйничающими немцами. В общем, позиция хорошая, на траекториях выстрелов никого из наших не было. Так что, направив ствол револьвера на второго, вооружённого карабином, немца, он мне казался самым опасным, да и находился в стороне неудобно, нажал на спуск.

Выстрел бахнул неожиданно громко, а я сразу перевёл ствол на унтера, что разгибался над повозкой и, судя по согнутым коленям, хотел в прыжке перекатом уйти от возможной пули, опытный чёрт, но мой второй выстрел преломил его в пояснице. А я в это время уже выкатывался из-под ёлки. Туда, где я только что лежал, врезалась пуля, взрыхлив землю и иголки, пулемётчик был очень проворен, успел развернуться и выстрелить навскидку, вот я ему с испугу и всадил три пули в грудь, пока он дёргал затвор, пытаясь выбить стреляную гильзу. Быстро вскочив, я пробежался и сделал контроль, добивая немцев. Вокруг стоял крик и слёзы, это наши панику наводят, но дед быстро вернул тишину, рявкнув на женщин.

– Они на трёх мотоциклах были, два дальше уехали! – крикнул мне дед, подхватывая берданку.

Судя по тому, как у него дёргалась голова, он был в сильном волнении. Он сейчас не боец, ему нужно успокоиться.

– Знаю, следы видел, – ответил я, быстро обыскивая тела.

Дед стал запрягать лошадей, Димка – тушить костёр пионерским способом. Почти полностью раздев немцев, мы отволокли тела в ельник, забросав их ветками, а трофеи и оружие сложили в коляску мотоцикла. Всё это делали, внимательно прислушиваясь к тишине леса, но лишь птицы подавали голос, работы моторов мы не услышали. И я порасспрашивал деда. Оказалось, два мотоцикла с пятью седоками с ходу пролетели вперёд, а замыкающий остановился. Отобрали винтовку у деда, ею приласкали прикладом по голове Шарика, что ворчал недовольно и гавкал, согнали всех в кучу, и унтер стал обыскивать повозку.

– Молодец, что не стрелял. Немцы тогда разозлились бы и всех положили, – похвалил я деда.

Мы свернули лагерь. Шарик был жив, но в забытьи, и мы взгромоздили его на мою повозку.

– Дальше не поедем, туда мотоциклисты укатили, – сказал я своим. – Вернёмся немного назад. Дед, помнишь то ответвление в паре километров? Туда пойдём.

– Так оно заросло же, года два явно там никто не ездил. Наверное, есть для этого причина, – резонно заметил дед.

– Может, просто путь короче нашли? – возразил я, пожав плечами. – Пока не проедем, не узнаем.

– С мотоциклом что будем делать? – спросил дед и, погладив руль, пробормотал: – Вещь.

– Я на нём поеду, метрах в ста впереди. Ты за нами. Мою телегу привяжем к задку твоей повозки.

– А ты умеешь ездить на мотоцикле? – искренне удивился дед. – Когда это научился?

– Брал уроки в Москве, там школа вождения была.

Объяснение, честно говоря, слабое, но ничего другого мне в голову не пришло, а оно необходимо было, и так много во мне странностей, на взгляд родичей.

– Ну давай, попробуй, – заинтересовался дед.