Сашка

Вот я и дал. Почти два десятка песен спел, прерываясь на пару минут дважды, воду пил, горло пересыхало. Да и рукам давал отдохнуть. Репертуар в основном из шестидесятых и семидесятых, хотя пара песен девяностых была. Хорошие песни в те времена встречались. Во время одного из отдыхов я попросил редактора помочь с оформлением авторства этих песен, мол, я пока не успел. Ответила женщина из комиссии. Оказалось, она и была из той службы, где всё оформлялось, обещала всё сделать в лучшем виде и сказала, как её найти. Так что как запишу стихи и ноты, сразу к ней, всё оформим. Старшая, что от политбюро, тоже обещала со своей стороны посодействовать. Мы уже два часа как разойтись должны были, да задержались с прослушиванием, но прежде чем меня отпустить, старшая попросила исполнить ещё раз песню о беспризорниках.

– А, «Генералы песчаных карьеров»… – понятливо протянул я.

– Странное название, но именно её.

И я спел так, чтобы за душу брало. Судя по мокрым глазам женщин, получилось их задеть.

– Ну что, товарищи, – осмотрев коллег, сказала старшая. – Думаю, все будут согласны, что Саша – идеальный кандидат на роль затыкания дыр в эфире, если вдруг возникнут такие проблемы. Все озвученные песни записаны нашим секретарём и одобрены к эфиру. Когда у нас есть свободное время?

– Завтра после семи вечера полтора часа, – откликнулся главный редактор.

– Отлично, вот и пустим в эфир этого одарённого юношу. В утренней программке дадите информацию, кто будет выступать и когда. Список песен, рекомендованных к выступлению, мы вам чуть позже передадим.

Честно говоря, я был несколько раздосадован. У меня завтра мало того что школа, знакомство, так ещё и новоселье, которое я теперь явно пропущу. Ну ладно, радио есть, послушают, сидя за столом, можно сказать, я буду присутствовать, хоть и через динамик.

Лабухин сопроводил меня до выхода и описал, что меня ждёт, попросил быть часам к двум, хотя выступление будет вечером, меня требуется подготовить – проинструктировать, всё же звукозаписывающая аппаратура в это время только делает первые шаги по качеству звука, поэтому большая часть музыкальных произведений идёт вживую. Чуть позже меня запишут на пластинку, специальную для радио, одна песня – одна пластинка.

Покинув здание Всесоюзного радио, я дошёл до остановки и направился домой. Меня покормили, и, собравшись в беседке, все слушали, что со мной было на радио. Вот и ошарашил завтрашним выступлением. После всего у себя в комнате я достал с полки тетрадку и начал писать.

Класс мне понравился: тридцать два ученика. Двенадцать парней, включая меня, остальные девчата. Классный руководитель – пожилая женщина лет сорока – рассадила всех и начала знакомиться. Названный вставал и коротко объяснял, кто он. Оказалось, из реального этого класса осталось два парня и пять девчонок, остальные – кто беженцы, как мы, кого перевели из других школ, которые под госпитали теперь были заняты.

После школы мы с Мариной пришли домой, и я, не переодеваясь, только пионерский галстук снял, взял гитару и, под благословение всех, направился через полстолицы к зданию, где размещалось радио страны.

Лабухин, встретив, сопроводил в комнату отдыха, где кратко описал, что меня ждёт, и вручил стопку листов, велев заучить. Сперва я прочитал список песен, которые требовалось спеть. Ну, то, что «Генералов песчаных карьеров» включили, это понятно. Потом «Чёрный кот», «Вертится земля» из «Кавказской пленницы», о замечательном соседе трубаче, потом две военных: немного переделанные «Мы за ценой не постоим» и «Эх, дороги».

Потом я изучал, что мне говорить и как отвечать. Хороший сценарист писал, вынужден признать. Раз это моё первое выступление, то не только я буду петь, но и слушателей, граждан Союза, познакомят со мной, так что ведущий передачи задаст несколько вопросов. Никакой отсебятины, всё, что нужно, на листках написано.

Когда подошло время и меня вызвали, я прошёл в небольшое помещение студии, где были стол, три микрофона и два стула с высокими спинками. Знакомство со мной прошло нормально, я поздоровался и отвечал на вопросы ведущего, не отходя от написанного. Лабухин из соседнего помещения через стеклянное окно показал мне большой палец. Опрос проходил между исполнением мной песен. Спрашивали, когда я их написал, почему мне пришли такие стихи в голову, о семье… В конце я спел военные песни, после которых ведущий вдруг спросил:

– Скажите, Александр, как вы думаете, когда мы погоним немца?

Я вытаращился на него: не припомню, чтобы в сценарии был такой вопрос. Видимо, такой многим задавали, чтобы слушатели могли быть уверены в словах выступающих. Странно, что у меня в сценарии об этом не написали. Посмотрел на окно, а там Лабухин уже активными знаками показывал, что нужно отвечать. Я прокашлялся и серьёзно сказал: