Сашка

– Да, ещё вот что, – тем же голосом продолжила она. – Взрослых нужно называть на Вы. Так что, обращайся к нам так: «Папочка, объясните, как это называется или это. – Для наглядности, она показала Сашке на ножницы и приколку.

«Я и так знаю, что это, – подумал Сашка. – Зачем зря спрашивать?»

– Так как ты мамочку спросишь, если кушать захочешь?

Сашка молчал, сжав губы. Разговор ему не нравился, на его лбу даже выступили капли пота. Но мама решила продолжить:

– Что же ты молчишь? Мамочке нужно отвечать, не задерживая – и это ты помни. Ну, так как скажешь, что проголодался?

У Сашки наполнились слезами глаза, он, не открывая губ, промолвил:

– Скажу: мамочка, исть хочу. – Слезинки покатилась из глаз его.

– Вот и прекрасно… А почему плачешь? Мамочка просто поговорила с тобой. Но говорить нужно – не исть, а есть, – поправила.

Она пошла в кухню, а малыш, почувствовал приближающиеся перемены, ему даже почудилось, что часы на столе отбивают зло: тик-так, словно предупреждают его о чём-то. Зазвонил телефон.

– Скажи, сын, алло, – попросила мамочка из кухни.

Сашка снял трубку и поднёс к уху; в трубке гудело.

– Алло! – шепнул Сашка.

– Кто это? – в трубке знакомый голос. – Ты, Саша?

– Я.

– Скажи маме, что я уже скоро приду.

– Папочка, это вы? – протянул Сашка.

– Не узнал, что ли? – донеслось из трубки.

– Узнал… – краснея до ушей, ответил Сашка и отдал трубку подоспевшей мамочке.

Та стала разговаривать, а Сашка пошёл в кухню. На краешке поддувала дымился окурок. Сашка его взял и курнул. Потом ладонью прикрыл рот, чтоб не закашляться. Мамочка в комнате задерживалась, и он отдышался. Кашель не наступил, но закружилась голова. Когда вошла мамочка, Сашка попросился спать. Она, кивнув головой, приготовила ему постель, и Сашка улёгся на неё. И вспомнил дом бабушки, и сразу почувствовал аромат сушёных ягод. А сколько было радости, когда бабушка угощала братьев ватрушками. Первая грусть по оставленной где-то жизни зародилась в нём.

Постучали в дверь. В кухне послышался голос Скачкова. Войдя в комнату, он увидел в постели Сашку и воскликнул:

– А я надеялся, что ты ждёшь меня!

– Я жду, папочка, а спать мне неохота, – оживился Сашка, приподнявшись на локтях.

– Тогда вставай, – сказала из кухни мамочка. – Я искупаю тебя, потом обоих накормлю вкусненьким.

С приходом папочки настроение у Сашки улучшилось, он спрыгнул с койки. Но купаться ему не хотелось. Поняв это, Алексей Трофимович подмигнул ему глазом. Сашка тоже хотел в ответ подмигнуть, но у него не получилось – закрылись оба глаза. Неприятным было купание. Зато захотелось кушать. А на столе уже стояла еда: тарелочки с яичницей и открытая банка сгущённого молока. Сашка, поев, снова лёг, но сон к нему не приходил, и ему захотелось поговорить с папочкой, который приготовился ко сну. Сашка сказал, что ему нравятся ружья, висящие на стенах, и шкура лисы. Алексей Трофимович пояснил, что это песец, застреленный им на охоте. И рассказал, как он с охоты принёс однажды полмешка куропаток. Ксения, слушая мужа, посмеивалась.

– А ещё расскажи, как ты с рыбалки принёс вкусные рыбины, ну, очень вкусные, – сказала она.

– Зачем об этом? – нехотя отозвался Алексей Трофимович…

Мамочка впоследствии рассказала Сашке: Алексей Трофимович уехал с приятелями порыбачить на один вечер, но отсутствовал трое суток, короче, пропьянствовал, а по возвращению купил в магазине копчёную рыбу.

Алексей Трофимович предложил Сашке рассказать сказку о попе и работнике. Сказка Сашке понравилась, и он попросил папочку рассказать ещё что-нибудь. Алексей Трофимович долго тёр лоб, но Сашка терпеливо ждал. Наконец папочка принялся рассказывать:

– Жил да был мужик Ермил;

ел он плохо, много пил.

Оттого на мужичка –

Подставляй-ка, друг, бока… -

Алексей Трофимович сделал вздох и продолжил:

– Вдруг набросились несчастья:

то прибьёт хлеба ненастье,

то родню измучит хворь,

то курей задушит хорь…

Сашка перебил папочку:

– А отчего хлеба прибило? – и сам догадался. – Оттого, что Ермил много пил?

Алексей Трофимович утвердительно кивнул и стал рассказывать дальше.

11

Ксения активно принялась воспитывать сына. Малыш обязан был каждую минуту помнить, что чужого дядю он обязан называть «папочкой» и к обоим обращаться на «вы». Нетерпеливая Ксения не желала понимать, что и в маленьком сердце есть место привязанности, страху, любви и ненависти. И вместо того, чтоб это понять, она форсировала налаживание взаимоотношений и нередко с помощью брани и побоев. И на детские плечи легла тяжесть.