Сатанинский взгляд

– Ну, пока, – сказал Василий на прощание.

– Ты великолепен, Хол!

– Не всегда. Когда меня принимают за Морриса, я совершенно ужасен, – сказал Василий, зная, что она не слышит его.

Он трижды выступал в роли Морриса и каждый раз оказывался никудышным любовником. Однажды он был Байроном. Вот кто оказался настоящим молодцом. Ему понравилось быть Байроном.

Василий, никогда не служивший в армии и ничего не смысливший в вопросах военной стратегии, не мог представить себе, что когда-либо превратится в угрозу для дела мира. Выходцу из небольшого провинциального городка Дульска, Рабиновичу, наделенному сверхъестественными способностями, не приходилось беспокоиться о какой-либо угрозе извне. Но когда он покинул квартиру любвеобильной Лионы, произошло нечто из ряда вон выходящее, в результате чего подтвердились худшие опасения советских спецслужб, хотя и в несколько ином смысле, чем ожидалось.

Дело в том, что в этой прекрасной стране, где витрины ломятся от изобилия товаров, на Василия было совершено нападение.

Преступниками оказались трое подростков, принадлежащих к угнетенному черному меньшинству. Василий, чье понимание расовых проблем Америки сводилось к негодованию по поводу исторической несправедливости, выражающейся в постоянном преследовании негритянского народа, сразу же исполнился к ним чувством братской солидарности.

В ответ на это благородное чувство он получил несколько ударов в глаз, сотрясение мозга, перелом левого запястья и повреждение почки. Когда он выписывался из больницы, врачи посоветовали ему регулярно сдавать анализ мочи.

Такого не могло случиться в Москве. Там какой-нибудь пьянчуга мог слегка съездить тебе по физиономии, но столь вопиющее нападение было совершенно исключено.

Выписываясь из больницы, Василий Рабинович понял, что должен сам заботиться о собственной безопасности. Каждая клеточка его избитого существа, каждая ссадина на его теле кричала о том, что он не позволит этому повториться. Он превратится в неприступную крепость. Он никому не доверит заботу о своей персоне. Он все сделает сам. Он сумеет себя защитить, он найдет себе работу, а главное – никогда больше он не поддастся чувству братской любви. Он обзаведется собственной охраной, чтобы не полагаться на людей в синей форме, именующих себя полицейскими, но не сделавших и шага, чтобы спасти его от бандитов. Он обеспечит себе самую надежную защиту, какая только мыслима в этой стране.

Рабинович не вполне представлял себе, как это будет выглядеть, зато знал, с чего следует начать. И он приступил к осуществлению своего плана.

Василий побеседовал с одним из полицейских. Тот решил, что говорит со своим отцом.

– Папа, – сказал полицейский, – самый крутой парень в городе, с которым я не хотел бы остаться один на один, которого я предпочел бы обойти за несколько миль, – это Джонни Бангосса по кличке «Мордоворот».

– Значит, от него лучше держаться подальше?

– Этот человек с двадцати лет промышляет убийствами. Я слышал, в шестнадцать лет он в одиночку укокошил четверых полицейских. К двадцати он стал профессиональным мокрушником.

– Что значит «мокрушник»? – спросил Василий.

– Отец, ты проработал в полиции всю жизнь и до сих пор не знаешь, что это такое?

– Когда тебя спрашивает папочка, полагается отвечать! – одернул «сына» Василий.

Они сидели в закусочной. Некоторые из блюд мало чем отличались от тех, к которым он привык в России. Ему больше нравилось то, чего он прежде не пробовал.

Люди как-то странно косились на «отца» с «сыном», но Василий не обращал на них внимания. У его собеседника были рыжие волосы, голубые глаза, он был на полфута выше Василия и на добрых десять лет старше.

– Папа, мокрушником называют человека, который совершает убийство, получая за это деньги.

– А где живет этот Бангосса?

– В Куинсе. Уже месяц он находится под колпаком у полиции и знает об этом. Говорят, он совсем ополоумел, потому что все это время лишен возможности крушить черепа. Так что мы ждем, когда у него наконец сдадут нервы.

Василий записал адрес мокрушника, взял с прилавка большую сладкую булочку и, сказав официанту, что за него расплатится сын, направился в Куинс.

Когда жена Джонни Бангоссы увидела приближающегося к их кирпичному дому невысокого человека с печальными глазами, первым ее побуждением было немедленно спровадить его. В противном случае Джонни прикончит коротышку, а полиция, которая и так начеку, сцапает его, и Джонни угодит в тюрьму, может быть, на всю жизнь. Она же, Мария Веницио Бангосса, фактически останется вдовой и выйти снова замуж не сможет, потому что по канонам церкви по-прежнему будет считаться замужней женщиной.

Мария Бангосса открыла дверь.

– Заходите, – сказала она. – Вы к кому? К Джонни?

– Совершенно верно, – ответил Василий Рабинович.

Дом с толстыми стенами из красного кирпича, плоской крышей и крохотными щелками окон напоминал бункер. Внутри мебель сияла так, как в Америке сияют, пожалуй, только стойки баров.

Вдруг Мария Бангосса поняла, что разговаривает со своей матерью.