Сатанисты ХХ века

Ей живо припомнилась первая встреча с этой златокудрой красавицей, на благотворительном костюмированном балу в городской ратуше. Тогда Матильда была в костюме вакханки, с венком из виноградных гроздьев на распущенных волосах. Яркие пурпурные губы, полураскрытые в лукавой и кокетливой усмешке, теперь крепко сжались заботой и горем, образуя страдальческую складку в углах рта. Ослепительно белый лоб прорезала тонкая поперечная морщинка, проведённая неумолимым резцом времени и горького опыта… А глаза, - эти страстные огневые сапфировые звезды, оттенённые чёрными бархатными и пушистыми длинными ресницами, уже не глядели смелым, вызывающим судьбу, как и людей, взором… Они не померкли, хоть и покраснели от пролитых слез, но приняли выражение глубокой покорности Высшей Воле.

Взгляд Гермины скользнул по крепко спящей молодой негритянке, и остановился на неподвижном, смертельно бледном лице Лилианы… Это прелестное личико изменилось ещё больше… Совсем недавно жизнерадостное и свежее, как только что распустившийся розовый бутон, оно стало бледно и мертвенно, как полузавядшая лилия. А выражение! Давно ли эти губы умели только улыбаться в детски-счастливом наслаждении жизнью, а теперь… Какое страдальческое, напуганное и беспомощное выражение застыло на этом юном лице.

Вдруг громадные, глубокие глаза раскрылись, и больная проговорила чуть слышно:

- Гермина, чья-то злая воля преследует нас… Кому-то нужно истребление нашей семьи… Я это чувствую ясно… Но кому?… Кому?… - мучительно повторила она.

Гермина подошла к кушетке и нежно сжала руку больной.

- Ты ошибаешься, - ответила она на знакомые слова, повторяемые после каждого припадка. - Не злая воля, а злой рок преследует семью твоего мужа… Против злого рока защита одна: Господь Бог. Молится надо, Лилиана!…

Лилиана медленно подняла свою прозрачную руку и тихо перекрестилась.

- Я молюсь, Мина… Да и можно ли было бы жить без молитвы? Но именно после молитвы мне ясней всего кажется то, чего я не умею сказать…

- Что же тебе кажется, Лили?- спросила Гермина, невольно понижая голос и наклоняясь к больной, лежащей по-прежнему не шевелясь под своим голубым одеялом. - Скажи мне, Лили, что тебе “кажется”, если тебя не слишком волнует этот разговор… Иногда легче делается, когда выскажешься…

Лилиана понизила голос.

- Говори тише, Мина… Не разбудить бы нам Матильду. Бедняжка так устала возле меня… Я ведь понимаю, как тяжело вам сидеть здесь, возле меня, день и ночь.

Гермина провела рукой по горячему влажному лбу подруги и поспешно заговорила, чтобы отвлечь её внимание от мрачных мыслей:

- Как ярко светит луна… Её лучи ярче света, падающего из окон кабинета моего мужа… Как он, однако, засиделся со своим гостем…

Лилиана приподнялась так быстро и неожиданно, что Гермина вздрогнула и остановилась. Широко раскрытые глаза больной уставились на красную полосу окна, светившегося вдали, по другую сторону громадного цветника, разделяющего оба корпуса обширного здания, загибающегося в форме “покоя”.

- Что с тобой, Лили?… Куда ты смотришь такими испуганными глазами? Что тебе пришло в голову?… - растерянно прошептала Гермина.

- Скажи мне, Мина, ты видела этого человека… того, который сегодня приехал к твоему мужу? - чуть слышно прошептала Лилиана, с болезненной дрожью прижимаясь к груди подруги.

- Да, конечно, - спокойно и равнодушно ответила Гермина. - Ведь этот мистер… мистер… право, не помню его фамилии, обедал вместе с ним и с твоим отцом.

- Что он за человек, Гермина? Молодая женщина усмехнулась:

- Право, не знаю… Как я могу судить о человеке, которого вижу в первый раз и с которым сказала не больше сотни слов, и притом самых обыденных. Если ты спрашиваешь о его наружности…

- Ах, я не это хотела спросить, - нетерпеливо перебила Лилиана. - Представь себе, Мина, - только ты не смейся надо мной… Я видела его во сне ровно шесть дней назад… Мой бедный Боб указал на него и сказал: “Берегись, Лилиана… это враг”… И с той ночи начался мой припадок. Этот сон был так ясен и убедителен, покойный муж стоял как живой передо мной, - вот на том месте, где теперь стоит кресло Матильды… И он указывал мне рукой на освещённый луной цветник, на другом конце которого точно так же, как и сейчас, мерцало красным светом окно из кабинета твоего мужа… И в этом окне я ясно увидела лицо этого… американца. И он дышал такой злобой, что я в ужасе проснулась и закричала “спасите”… Представь же себе мой ужас, когда я узнала в этом приезжем американце страшное лицо, виденное мною в окне.

Гермина пожала плечами с невольной улыбкой.

- Но Лилиана, радость моя, как же ты могла узнать человека, которого ни разу не видела?… Ведь он только сегодня приехал, а ты не выходила из комнаты?

- И все-таки, Мина, я видела его, когда он проходил с твоим мужем по саду… Я лежала в том кресле, где теперь спит Матильда, и прекрасно могла разглядеть это ужасное лицо… Неужели оно тебя не пугает?…

Гермина покачала прелестной головкой.