Сатанисты XX века

Расположенный полукругом по берегу ярко-синего залива, сверкающего мириадами бриллиантовых блёсток, Сен-Пьер растянулся более чем на двадцать вёрст в длину, охватывая своими предместьями полукруглый залив, наполненный судами всех видов и размеров. Белые здания города терялись в разнообразной зелени садов и скверов, на фоне которых красиво вырисовывались общественные постройки, великолепная ратуша, опять же построенная по образцу старого парижского городского дворца, сожжённого коммуной, театр в греческом стиле, окружённый тройной колоннадой; древнейший храм Утешения, построенный в готическом стиле, напоминал храм святого Сульпиция в Париже, с высокой колокольней, как бы сотканной из каменных кружев. Затем виднелся небольшой тёмный собор Святого Духа и против него — громадная новая синагога, восточный стиль которой резко отличался от белых домов площади. Бесконечной лентой тянулись эти белые дома и виллы по возвышенностям, постепенно редея. Ещё выше начиналась линия вечнозеленых плантаций, прерываемых красными корпусами и громадными коричневыми трубами фабрик, постепенно захватывавших берега двух главных рек, отделяющих город от предместья. Прекрасные железные мосты, переброшенные через довольно широкие и глубокие речки Роксолану и Монастырку казались сверху обрывками стального кружева, брошенного на ярко-голубую воду. Две меньшие речки — Белая и Сухая — перерезали город, разделяя его на две равные части и вливаясь в синее море своими зеленоватыми водами. Эти сверкающие нити быстро бегущей воды то исчезали посреди зелени плантаций и лесов, покрывающих возвышенности, то снова ярко блестели на солнце муаровыми отблесками своих стремительных волн, быстрота которых делала плавание возможным только в нижней части течения, там, где начиналась равнина, а с ней и загородные дачи, фабрики, и, наконец, пристани. И вся эта роскошная красота юга сверкала и горела под лучами опускавшегося к горизонту солнца, обливавшего розоватым блеском и море, и небо, и реки, и зелень лесов, взбегающих всё выше и выше, — до отдалённых вершин. И только на самом верху, значительно выше площадки, где остановились восхищённые молодые женщины, тёмно-зеленые леса расступались, открывая небольшую треугольную площадку красного гранита. Эта была вершина Лысой горы, на которой кое-где ярко блестели полосы снега, единственного напоминания о том, что тропический календарь предвещал зиму с проливными дождями и удвоенной силой растительности.

Как очарованная, глядела Гермина на дивную картину, расстилающуюся у её ног, и вдруг невольно вздрогнула, увидев на ярко-зеленом сверкающем фоне гигантскую тень статуи Богоматери… Серп полумесяца служил подножием её ног, над головой сверкал венок из звёзд, а тень от простертой благословляющей руки ложились на голубые волны залива, как бы указывая границу капризной смертельной стихии. Впечатление этой громадной тени было так неотразимо, что молодые женщины робко оглянулись. Высоко над ними в синем небе вырезывалась чугунная статуя Мадонны-Покровительницы. Раскрашенная по католическому обыкновению, она могла показаться неверующему нехудожественной, и привести в отчаяние современного скульптора, не преклоняющегося ни перед чем, кроме красоты. Но для верующей души, для человека, чуткого к духовной поэзии, эта гигантская белая фигура на фоне голубого неба, с венком из ярко горящих звёзд над божественной головой, стоящая на сверкающем подножии полумесяца, производила впечатление неземной красоты. И так неотразимо было это впечатление, что не только верующая креолка Матильда, но и протестантка Луиза упали на колени, увлекая за собой Гермину к гранитному подножию, украшенному гирляндами благоухающих свежих цветов.

И, как знать, не эта ли бессознательная молитва спасла бедную Гермину в страшный час её жизни от сумасшествия и самоубийства, от отчаяния и духовной гибели…

Молитвенный экстаз молодых женщин прервал мужской голос со странным гортанным оттенком, говорящий певучим и мягким наречием чёрных креолов.

— Это хорошо, что вы молитесь, дети мои… Вам больше, чем кому-либо, надо молить Радость Всех скорбящих — Царицу небесную, о заступничестве…