Сатанисты XX века

Лорд Дженнер всё ещё скрывал свои ужасные верования от той, которую выбрал в подруги, сам не отдавая себе отчета о причинах, побуждающих его к этой скрытности. В сущности, мрачному жрецу сатаны отрадно было жить возле наивного и простодушного создания, даже не подозревающего о существовании его ужасной тайны, возле женщины недалёкой и легкомысленной, но нежной и любящей, к обожанию которой не примешивалось горькое сознание сообщничества… Обязательство посвятить свою подругу в тайны сатанизма, существующее для всех членов адской общины, было единственной тенью, омрачавшей союз Лео Дженнера с Герминой. Он оттягивал исполнение этого обязательства, вызывая недоумение товарищей-сатанистов, пользуясь своим выдающимся положением в масонстве. В сущности, он боялся рокового объяснения с любимой женщиной, опасаясь потерять её.

Когда в воображении жреца сатаны вставала возможность появления его жены посреди дьявольских жертвоприношений, кончающихся оргиями, у страшного люцеферианца дух захватывало от ужаса и отвращения…

Всё лучше этого…

Но тут в уме Лео вставала картина того, что ожидало его жену в случае отказа следовать за мужем в капище сатаны. Подруга люцеферианца по статутам дьявольского товарищества должна быть его сообщницей. Она должна участвовать в кровавых жертвоприношениях, дабы общность преступлений гарантировала её молчание. Отказ не прощался. Неминуемо ждала смерть. Разница допускалась только в способе этой смерти… Ему ли, жрецу сатаны, было не знать этого.

И снова ужас охватывал лорда Дженнера при мысли о возможности потерять единственную женщину, к которой привязалось его холодное чёрствое сердце.

Но как только он допускал мысленно участие Гермины в кровавых торжествах люцеферианства, новые сомнения начинали терзать душу сатаниста… Не изменятся ли отношение к нему Гермины после вступления её в адскую секту? Не утеряет ли он сам любви к ней? Увы, сатанистка не сможет сохранить ни робости, ни простоты, ни беззаветной преданности. Да и его собственное сердце не сможет биться так нежно для покрытой кровью сообщницы его преступлений.

Лорд Дженнер видел немало влюблённых пар, входивших в храм сатаны, пылая взаимной страстью. Но проходили не годы, даже не месяцы, а только дни, и взаимная любовь угасала, исчезая неведомо куда… Место её занимала страсть жгучая, мрачная, отвратительная, общая всем сатанистам.

— Не то ли самое случится и с ними, если Гермина согласится вступить в число сатанистов? — с ужасом спрашивал себя лорд Дженнер, и снова решался избегать опасного опыта до последней возможности.

Гермина не подозревала, конечно, сомнений, колебаний и страданий своего мужа. Тех страданий, которые являются естественными и неизбежными спутниками всякого нарушения божественных законов. Отказавшийся от Бога тщетно ищет счастья, погружаясь всё глубже и глубже в пучину зла. Кровавые волны закрываются над головой преступников, но счастья, спокойствия, даже просто забвения — они дать не могут… Воспоминание о прошлом вечно терзает всякого богоотступника, начиная с первого из них — Люцифера.

Неудовлетворенность — удел человечества! Но неудовлетворенность добродетели, побуждая к самоусовершенствованию, создающему праведников, дает чистую радость, с надеждой на будущую награду у Отца Небесного.

Неудовлетворённость же порока гонит человека по пути зла всё быстрей, всё ниже. И чем ниже, тем мучительней становится эта неудовлетворённость, порождаемая ограниченностью человеческой мысли, бессильной придумать что-либо новое… хотя бы в преступлениях…

О, если бы люди знали ужасную муку пресыщения злом, прежде чем вступать на путь греха и преступлений! Они были бы осторожней и осмотрительней, но сатана и слуги его тщетно скрывают ту бесконечную муку, от которой стонут силы адовы, ту страшную муку, для описания которой нет слов на языке человеческом…

Для сатанистов мука эта начинается уже при жизни. Но они боятся признаться в ней даже самим себе, там более другим.

Причиной первого огорчения в супружеской жизни Гермины оказался ребёнок, которого все считали сыном лорда Дженнера. Женившись на Гермине, англичанин, не имеющий собственного дома на Мартинике, переехал на виллу, нанятую для «графини Розен», но при этом оставил своего «сына» в прежнем помещении с особым штатом прислуги.

Такой поступок не мог не обратить на себя внимания и доставить молодой «леди Дженнер» немало дамских шпилек, скрытых более или менее искусно. Да и сама молодая женщина не могла не огорчиться поступком своего мужа, который она объясняла недоверием к её сердцу и уму.

Как-то вечером, когда Лео был особенно нежен, молодая женщина горько разрыдалась, простодушно высказывая своё огорчение и его причину.