Сатанизм. История, мировоззрение, культ

Ценности, которые мы защищаем, есть. Тот факт, что находятся люди и складываются обстоятельства, благодаря которым станет возможным на определенный период в случайности временных и преходящих вещей придать этим ценностям форму и содержание, нас касается намного меньше, нежели тех, для которых истина исчерпывается только сферой случайного.

Реформация способствовала последовательному отделению от христианско-языческого зерна, ещё сохранившегося в католических странах, собственно христианского аспекта (в его умеренной форм е идеала простого общежития) и привела к созданию нового типа общества: к демократическому государству, к анти-империи, к самоуправлению масс, к нивелированию отдельных людей в анархической солидарности, с призрачными правителями - слугами слуг, которые как простые «представители» зависимы от масс и ответственны перед массами - вместо того, чтобы массы были ответственны перед ними, вместо того, чтобы как высшие вожди являться принципами абсолютного авторитета.

Естественно, этим исчерпывалось ещё далеко не все. Скрытыми «подземными» путями секуляризированное восстановление экклезии снова призывало семитов, и именно в протестантских странах капитализм и плутократия развились в особенно явной форме, и именно в протестантских странах за кулисами демократической «свободы снова появился всемогущий «еврей», господин сил и людей в оскверненном не имеющими отечества финансами мире.

И одновременно с этим дала знать о себе последняя катастрофа, начало чистого коллективизма, соответствующего пролетарскому мифу «третьего интернационала» и «профетической» миссии Советов.

Хотя языческое мировоззрение и не исчерпывалось натурализмом, - как утверждает сегодня некоторые либо некомпетентные, либо сознательно извращающие истинный смысл вещей люди, - хотя ему и было известно об идеале мужественного преодоления и абсолютного освобождения, тем не менее, в согласии с ним мир был живым телом, пронизанным таинственными, божественными и демоническими силами, полным смыслов и символов: «чувственным выражением невидимого», по словам Олимпиадора. Человек жил тогда в органичной бытийной связи с силами мира и Сверхмира, так что он мог бы по праву сказать о себе, в согласии с герметическим выражением, что он есть «все во всем, составленный из всех сил»: именно эта идея пронизывает арийско-аристократическое учение об «Атмане». И именно на основе этого мировоззрения развивалась совершенная, законченная, сакральная традиционная наука.

Христианство нарушило этот синтез, создало трагическую пропасть. С одной стороны, дух «потустороннего», ирреального, субъективного – первый корень европейской абстрактности. С другой стороны, идея природы - материи, замкнутой в себе поверхности, загадочного феномена - сделало возможным профаническую науку. И как полученное посредством мудрости внутреннее прямое интегральное знание заменилось внешним, интеллектуальным, дискурсивно-научным и профаническим, так и место органичной, бытийной связи людей с сокровенными силами природы, которая была основой традиционного ритуала, могущества жертвы и самой магии, заняли поверхностные, опосредованные, насильственные отношения машин и техники. Таким образом, сама семитская революция содержала в себе зародыш механизации жизни.

В машине мы видим безличную, нивелирующую силу науки, которая и породила её . Как деньги являются сегодня механизированной и безличной стороной зависимости, как современная культура обладает универсалистским, глухим ко всему знанием - так и в мире машин мы видим безличную, неорганичную силу, покоящуюся на автоматизме и выполняющую одни и те же действия абсолютно независимо от того, кто ей управляет. Полная имморальность такой силы, которая принадлежит всем и никому, которая является ценностью, которая не имеет оправдания и которая может сделать человека могущественным вне зависимости от его реального превосходства, очевидна. Из этого также следует, что такое положение вещей возможно лишь потому, что при таком порядке не может быть и тени истинного и свободного действия: ни одно следствие в мире техники и машин не может быть непосредственно зависимым от «Я» как от причины. Между ними существует, как условие действия, целая детерминированная система законов, которая может быть описана, но не может быть понята, и которая не выходит за рамки индивидуума, за рамки чисто индивидуального могущества. Да, в своем знании феноменов, в своем окружении бесчисленными дьявольскими машинами индивидуум сегодня ещё более убог и бессилен, чем когда-либо, более обусловлен и ограничен, нежели сам способен обусловливать и ограничивать. При этом он вынужден желать ограничиваться минимумом и постепенно подавить ощущение самого себя, неугасимый огонь индивидуального бытия в усталости, в капитуляции перед роком, в разложении.