Сатанизм. История, мировоззрение, культ

Семитизация греко-романского, а впоследствии и всего нордического мира, произошедшая по большей части за счет распространения христианства, в действительности была восстанием низших слоев той расы, благодаря покорению которой арийско-языческие народы создали свою блистательную культуру. Дух Израиля, предопределяющий коллективное чувство «вины» и стремление к «искуплению», явно проявившийся во время упадка аристократической традиции древних патриархов, вызвал к жизни самые низшие силы эгейско-пеласгийского теллуризма, ранее подавленные ахейскими племенами; он вывел на арену борьбы касту шудра, так называемую «темную» касту (кришна) и демоническую касту асурья, над которыми в Индии, как форма над хаосом возвышается иерархия трех высших каст дваждырожденных - двиджа - вплоть до типа брахманов и королей, почитающихся там «великими богами в человеческом облике». Этот самый дух объединил силы, представленные в мифах в образе северных ринтурси или орд Гогов и Магогов, которым Александр Великий преградил путь символической Железной Стеной. Эти силы, духовно воплотившиеся в раннем христианстве, уничтожили Дух. Если, с одной стороны, в своей смягченной форме, они воссоздали в лице католической церкви лунную духовность, т.е. духовность, архетипом и центром которой являлся более не «Герой», не сакральный король и не солнечная инициация, а святой, смиренно склоненный перед Богом, и идеалом которой являлась более не воинственно-сакральная иерархия и «слава», а братское общежитие и любовь к ближнему (caritas), - то, с другой стороны, в Реформации и в гуманизме мы видим уже откровенно анархическую, разрушительную, анти-традиционную и анти-духовную природу этих сил.

И в политических революциях, и в «либерализме», и в коллективизации действуют те же силы, ведущие человечество от катастрофы к катастрофе. Во всех формах современного общества - в науке, в праве, в миражах технического прогресса и во всемогуществе машин - как это ни парадоксально - открыто проявляется именно этот дух, торжествует именно эта нивелирующая воля, воля к количеству и ненависть к иерархии, к качеству, к различию. И все крепче становятся коллективные, безличные оковы, порожденные полным отсутствием самодостаточности у мятежного рода рабов. Когда семитско-христианский мистицизм столкнулся с тем орфически-дионисийским пафосом, который для дорическо-нордической Греции уже означал извращение древних олимпийских культов, и с народным мистицизмом Изиды, пришедшим в Грецию после падения солнечной египетской традиции, то в этом смешении мессианизма и хилиазма с верованиями имперского плебса и образовался элемент «пассионарности» и оргазма - вместо возвышенного спокойствия Цезаря,479 вместо ровного величия героев Гомера, вместо очищенной духовности и автаркийного идеала языческого «философа» и посвященного - тот элемент, который является корнем любого современного извращения, в романтическом и иррациональном смысле.

Круг замыкается, и то, что в древнем мифе - вначале иранском, а позже ставшим еврейским - представлено символом «Страшного Суда», стремительно приближается. Наступает время отделения «избранных» от тех, кто погибнет в конце «мира», т.е. в конце нашего мира, в конце нашей культуры.

Мы призываем к решительному безусловному, интегральному возврату к нордическо-языческой традиции. Мы должны покончить со всякими компромиссами, со всякой слабостью и со всякой снисходительностью по отношению к тому, что, произрастая из семитско-христианских корней, заразило нашу кровь и наш разум. Без возврата к этой традиции не существует никакого освобождения, никакого истинного восстановления; без возврата к этой традиции невозможно обращение к истинным ценностям духа, могущества, иерархии и Империи. Эта истина вне сомнений. Анти-Европа, анти-иудейство, анти-христианство - таковы наши лозунги.

Наша реставрация останется пустым словом, если она не будет прежде всего «солнечной» реставрацией, реставрацией языческой духовности. Было бы очевидным противоречием призывать к защите нордической или римской традиции и, в то же время, не помнить о тех силах, которые в большей степени, нежели все остальные, способствовали их падению; было бы очевидным противоречием присягать идеалу Империи и не замечать того, что все семитско-христианское мировоззрение, если сорвать с него маску, означает для Империи полное отрицание всякой духовной предпосылки. Помимо всех случайных целей, помимо всех эмпирических интересов, помимо всех пристрастий и всех личных или партийных привязанностей - кто из числа тех, кто на германской и римской земле уже готов к возвышению, достаточно мужествен, чтобы нести дальше факел нордическо-языческой традиции? Мы призываем, потому что мы должны призывать, сами мы ни надеемся, ни сомневаемся. То, что есть, не может быть опровергнуто тем, чего нет.