Сатир и Муза

И в тот момент в его жизнь вошла Она. Олечка.

Звонарёв обнаружил, что думает о ней с пафосом, и тут же решил приземлить свое воображение. «Да не было у тебя с ней ничего. И не будет. Только сны.

У каждого семья, у тебя дочь. Не парься!» Однажды она появилась на одной из утренних планёрок, её представил Пред, и она засмущалась, часто-часто моргая длинными ресницами. Звонарёв стал бороться с ощущением, что где-то раньше уже её видел. Или даже был знаком?! И, когда Алексей вернулся на рабочее место, натренированная в детской художественной школе память на лица всё-таки сработала. Где и когда.

За пару недель до того дня сильный мороз обрушился на Москву, внезапно сделав залитый жидкой грязью город чистым и обезлюдевшим. Машин стало меньше, потому что многие не завелись, и Звонарёв запомнил тот день потому, что впервые в жизни ему удалось припарковаться прямо у входа в банк. Застигнутые жгучим морозом, снежинки не таяли, когда порывы ветра сметали их с крыш, и весело искрились на солнце. Словно дразнили своей мельтешащей игрой мрачные громады офисных зданий, закопчённых выхлопными газами по четвёртый этаж. Вечером Звонарёв мчался из подъезда к машине, боясь впустить в грудь обжигающий холод. Быстрее, быстрее, включить сразу на максимальную температуру и кондиционер, и обогрев сидений – и только потом задышать, кутаясь в дублёнку, шапку и рукавицы. Но даже в ночном тёмном небе сдуваемые снежинки продолжали искриться и заворожили Алексея. Магия. Он задержался дольше положенного, всё же захлебнулся от стужи – и только потом сел в машину. Зная, что на ходу «эмэлька» прогреется быстрее, скользнул в поток. Роскошный тёмнозелёный «Мерседес» поравнялся слева с Алексеем. И среди клубов белого пара, извергаемых на мороз трубами глушителей многочисленных автомобилей, он увидел на пассажирском сидении, чуть ли не в метре от себя, женщину с обнажёнными плечами. Ей было тепло. Она даже не повернула головы в его сторону, «мерс» продвинулся дальше, унося незнакомку с изящным профилем и пухлыми губками в «прекрасное далёко». Но воспоминание у Алексея сохранилось. Сила контраста: стужа в груди, пар отовсюду, игра снежинок и её голые плечи – всё покрытое белым светом фонарей и офисных окон.

«Девочка симпатичная, но коленки толстоваты», – заключил Звонарёв после представления на планёрке и выбросил её из головы.

Потом, сойдясь по работе, он напомнил ей этот эпизод, и они оба смеялись над его первыми впечатлениями о ней. «Мерс» был её знакомого, который по пути на вечеринку согласился показать ей окрестности будущей работы, изучить подъезды, «кирпичи» и потенциальные парковки. О знакомом Звонарёв деликатно расспрашивать не стал.