Сатира и юмор: Стихи, рассказы, басни, фельетоны, эпиграммы болгарских писателей

Стоял конец сентября, время первых заморозков, и поля расцветились, обожженные ночными холодами. Зажелтели высохшие кукурузные стебли, запылали лилово-розовым огнем листья скумпии, зачернели вдоль проселков обвитые диким виноградом созвездия бузины. Тополи первыми начали уже прощаться со своей листвой — у них были длинные стволы, и соки их раньше других заторопились назад в землю.

Среди по-осеннему мягкого празднества желтого, светло-зеленого и красно-коричневого был лишь один островок, где неповторимой, ярко-сизой голубизной отливало капустное поле.

Комиссия остановилась у крайнего рядка.

— Сюда больше всего зайцев сбегается, — сказал председатель охотничьего общества. — Если пофартит, можем и поймать.

— Дело случая, — обронил молодой охотник.

Крестьян занимало другое.

— Ты погляди, капуста какая! — говорили они. — А ведь всего два месяца как посадили, когда сжали ячмень.

Вся сила в орошении, рассудили они, пока разматывали сети.

Уполномоченный, чтобы не сидеть сложа руки, раскрыл портфель, проверил свои бумаги, печати, карандаши. Один карандаш у него сломался, и он аккуратненько его очинил. Все было в порядке, можно было приступать.

— Надо было кинохронику пригласить, — сказал учитель. — Я в одном киножурнале видел — охота на зайцев где-то под Бургасом. Очень интересно.

— Пустое дело! — бросил ветфельдшер, все время думавший о том, что там в лечебнице. Раненую лошадь бригадир, наверно, увел, но вдруг еще кого привели? Однажды вот так же вызвали его на конференцию в город, а тут привели буйволицу, объевшуюся свекольной ботвой. Она жрала ботву всю ночь и раздулась, как воздушный шар. Хоть бы даже к профессору ее отвели, толк был бы все тот же, но когда она околела, вину взвалили на него и постановили взыскать с него треть ее стоимости.

— Собаку спустить? — спросил молодой охотник. Он снял куртку, и у него на поясе оскалил зубы новенький патронташ.

— Спускай, — сказал уполномоченный, и пес, почувствовав, что ремень, стягивавший шею, ослаб, стал отряхиваться, а потом кинулся бежать по междурядьям, почти касаясь мордой земли. Он бежал быстро и вскоре оказался уже на другом конце поля, но лая слышно не было.

— Неужели ничего не учуял? — спросил уполномоченный.

Он надеялся услышать в ответ что-нибудь ободряющее, но охотник сказал, что найти зайцев не так просто, как некоторым кажется. Иной раз целый день кружишь по полю, с ног валишься от усталости и ни одного разнесчастного зайчишки не увидишь. Молодой охотник, хоть и новичок в этом деле, излишним оптимизмом не страдал.

— Да-а… — протянул, выслушав его, уполномоченный и задумался.

Хорошее настроение, владевшее им с утра, дало первую трещину. Пока они шли по селу, все представлялось ему проще простого — ставишь сети, и живое золото страны само плывет тебе в руки. Но то было в селе, где можно перегородить любую улочку и даже воробья поймать ничего не стоит. А здесь, в поле, расчерченном дорогами и канавами, покрытом кустарником и посевами, все выглядело по-другому. Совсем по-другому.

Сомнение на миг овладело им, но он поспешно отогнал его прочь, потому что его девизом было ни в чем не сомневаться, и он гордился своим девизом.

— Приступим? — спросил он, когда крестьяне размотали сети и скрепили их в одну. — Огородим сперва нижний конец поля, устроим «мешок».

— Погодите, — сказал один из крестьян. — Этот край в низине. Сеть надо ставить выше, потому что заяц всегда бежит вверх по склону. Вниз он не бежит, потому у него задние лапы длиннее, и он колеснет.

— «Колеснет»? — удивился уполномоченный. — Ах, от слова «колесо», покатится колесом.

Сеть протянули по вершине бугра, и двое остались при ней, а остальные пошли прочесывать поле.

— Вы под большие листья заглядывайте! — кричал охотничий председатель. — Может, там затаился какой, пережидает.

Они ходили по междурядьям, хлопали в ладоши, шикали, свистели, а уполномоченный бил по своему портфелю. Портфель у него был из собачьей кожи — гладкий и блестящий, — и звук получался глухой, будто лаяла старая, больная собака. Крестьяне подбирали комья земли и швыряли их перед собой. Комья рассыпались в воздухе на песчинки, дождем барабанившие по капустным листьям, а крестьяне были похожи на сеятелей, только вот без лукошек.

Выйдя на другой конец поля, охотник решил опробовать свое оружие. Вставил патрон и выстрелил в воздух. Неоглядный простор равнины никак не откликнулся на выстрел.

— Не переводи зря порох, — сказал ему Цветан, ветфельдшер. Он единственный из всех шел, сунув руки в карманы, не орал и не швырял комков земли.

— Я своего пса зову, — как бы оправдываясь, сказал охотник. — Запропастился куда-то. Не видно и не слышно.

Пес действительно вскоре появился. Он виновато скулил, а морда его была в пыли — от поисков заячьих следов.

Сеть передвинули дальше, к кукурузному полю. На этот раз уполномоченный остался возле сети — под тем предлогом, что двоим тут не справиться. Но все понимали, что он просто бережет свой костюм.