Сатира, юмор

Вот, представь, однажды в воскресенье выходит Дунькина матуся, этот министр внутренних домашних дел, на колодки и привселюдно на женском, так бы сказать, парламенте выступает с провокационной речью, мол, Федька Гуска – барбос и падла, и я его, босяка, во двор к себе не пущу, а не то что дочку замуж за него отдам. На колодках в то время была тетка Мокрина. А ты ж знаешь тетку Мокрину. Это не женщина, а чертова радиотрансляция. Через день все село знало про выступление и со всех сторон комментировало речь Дунькиной матери, намекая на обострение взаимоотношений между нами и на разрыв.

Я сам отлично чувствовал, что тут пахнет разрывом. И не ошибся.

Один раз я таки подговорил Дуньку пойти погулять и, оставивши пиджак свой в клуне, пошел на леваду.

Через час вернулся и увидел ужасную картину. На мой пиджак Дунькины родители совершили позорный наскок. Это был настоящий разгром.

Как потом выяснилось, родители искали какое-то письмо, которое будто бы я писал Гапке Сапроновой.

Это так меня возмутило… И вправде, братушка, это ж было неслыханное нахальство, что я тут же в Дунькином дворе обменялся с матерью острыми нотами. На другой день в селе только и разговору было, что про мой разрыв. Враждебные ко мне круги населения галдели, что, мол, так ему надо, сукиному сыну, и побаивались, как бы я Дунькиным родителям окна не побил.

Умеренные круги стояли на моей стороне.

– Ну, а как же ты? Не жалеешь? – спросил я Федю.

Федя глянул на меня, усмехнулся, плюнул и гордо проговорил:

– Мне разве что? Они ж плакать будут, а не я. Я еще вчера с хуторов два заказа получил. Хвеська Карпова гулять в воскресенье зовет, а Горпина Капронова на Покров просит прийти. Во как! Понял?

Харьков. Сумская улица, дом 122. Здесь жил В. Чечвянский. Здесь и уставлена мемориальная доска в его честь.

Василь Чечвянский в кругу писателей.

Точка

Между прочим, это не трудно.

Потому как своего у меня довольно много и не абы какого, а чрезвычайно оригинального.

Прежде всего псевдоним Чечвянский. Разве не оригинальный? Серьезно. Попробуйте не только в нашей, а даже в мировой литературе найти что-нибудь подобное. Не найдете – уверяю.

Чрезвычайно оригинальный псевдоним.

Потом, я чрезвычайно оригинально играю в шахматы.

Играю исключительно на проигрыш.

Ни у кого я не могу выиграть. Даже такой полнейший простак в шахматах, как секретарь журнала «Bсесвiт», и тот никогда мне не проиграл.

Не может, потому как я в этой области уникум.

Как Алехин непременно выигрывает, так я непременно проигрываю.

Кроме игры в шахматы я еще не без успеха ловлю рыбу удочкой.

Прошлым летом ловил рыбу на Донце в селе Хотомле.

За два месяца у меня украли плащ, сапоги и книжку И. Микитенка «Уркаганы».

Плащ и сапоги украли всерьез и надолго, а книжку через два дня подкинули с надписью: «Жаль, что ты не автор, а то б было интересно».

Я очень рад, что даже в таких глухих закутках у нас интересуются украинскими авторами послеоктябрьской поры.

…………………………………………….

Могу еще отметить такое «свое».

Я всегда помню, что у нас бумажный кризис, и не пишу романов, повестей и вообще крупных вещей.

Не умею.

А раз не умею – не берусь.

Безопаснее, знаете.

Читает человек небольшую вещичку и только настроится ругать, а тут вдруг – точка.

И не успеет читатель отругать – точка всегда выручает. Ставлю ее, благодетельницу.

Точка…

В Киеве не женись

Остап Вишня

Проливы

Чудная вещь проливы.

Если, к примеру, про проливы пишут в географии, то пишут так:

«Проливами называются узкие водные полосы, которые соединяют огромные водные пространства».

А в истории про те же проливы пишут уже так:

«Проливами называются водные полосы, которые разъединяют огромные водные пространства».

И, как выясняется, по части проливов география промашку дала.

Историки, видимо, народ ученее: своим определением пролива они попали не в бровь, а в глаз; оно и удачнее, и правильнее.

Берем Дарданеллы и Босфор.

Соединяли ли они Черное море со Средиземным?

Черта с два.

Даже утки дикие, когда в теплые края летят, эти проливы нейтральной зоной обходят.

Были, правда, моменты, когда география брала верх, но ненадолго.

История быстро разъединяла Черное море со Средиземным.

В конце концов надоело и географии и истории спорить из-за проливов.

Отшвырнули они их другой науке – международному праву.

Международное право пошло дорогой истории.

Больше разъединяло, нежели соединяло.

А проливы никак все в толк не возьмут свою миссию.

Соединяют ли, разъединяют ли.

Но для нас, наблюдателей, дело вроде стало ясней.

Оттого что международное право – наука значительно, сказать бы, точнее и истории и географии.

Точнее потому, что оперирует сильными аргументами.

Какие аргументы у истории или географии?

Что такое история?

Наука о жизни и развитии общества.

Ну и живи, ну и развивайся!

Что такое география?

Гео – земля, графо – пишу. Ну и пиши себе на здоровье.

Что это за аргументы?

А у международного права аргументы куда весомее, куда убедительнее.