Сатира, огонь!

Жил на Одере бюргер пузатый —
Немец, спесью тевтонской богатый.
На вопрос, что такое война.
Говорил: — Это — тонна зерна.
Это — новая мебель для Лотты,
Это — шелк и медовые соты.
Тюк с роскошным текинским ковром,
Это — маршевой музыки гром,
Это — нефть и поток антрацита,
Это — персики с острова Крита,
Это — крымский шикарный курорт,
Это — прибыль, веселье, комфорт,
Это — вина десятками ведер!..
Но к пузатому немцу на Одер
В громе пушек явилась война.
Изменив его взгляды сполна.
Он завыл, пожелтев от расстройства: —
У войны неприятные свойства!
Ох, война — это жизнь кувырком,
Это — бег в феврале босиком,
Это — ужас и трепет сплошной,
Это — русские танки волной…
Нет, война не медовые соты!
Это — натиск советской пехоты,
Варка немца в гигантском «котле»
На его же немецкой эемле!
В заключенье — для ясности — вы вот
Сами можете вывести вывод,
Что у немцев, идущих ко дну.
Изменяется взгляд на войну.

Действующая армия

Варвара КАРБОВСКАЯ В ЭТУ НОЧЬ

Может быть, в этот ранний час Маршал Советского Союза Жуков спокойно брился перед маленьким походным зеркалом?

Может быть, маршал авиации Теддер не спеша ел свой первый завтрак, который по-английски называется «брикфэст»?

И. может быть, в это же время Кейтель ходил взад и вперед по комнате, специально ему для этого отведенной, и нервно обдумывал, как подписывать капитуляцию: с маршальским жезлом, поднятым вверх или опущенным книзу?

Что же касается Ивана Петровича из нашего дома, что в Замоскворечье, то Иван Петрович как раз в этот самый час объявил категорически:

— Подписывают! Из достоверных источников.

Дело было 7 мая. Иван Петрович даже рассчитал:

— В общем, в 12 часов ждите салюта!

Однако авторитет Ивана Петровича был непоправимо подорван. По радио передавали сонату.

Теперь с надеждой и упованием смотрели на Любочку Зарецкую. Все же знают, что в нее влюблен раненый летчик Алмазов. А летчик сказал коротко и ясно:

— Это будет.

Тогда дедушка Захар Павлович сказал лучше всех:

— Я три года десять месяцев и шестнадцать дней твердо знаю, что это будет. А теперь мне час подайте! Я хочу знать, в котором часу.

В общем, это был не понедельник, а сплошное нервное переживание…

Во вторник, 8 мая, люди ходили какие-то странные. На некоторых лицах было ясно написано: «Знаю, но не скажу!»

А радио?! Вдруг во время очередного концерта — пауза… Сколько миллионов глаз обращено было к репродукторам, даже невозможно себе представить! И внезапно после паузы:

— «Соловей» Алябьева!

Ждали в 5 часов, ждали в 7, ждали в 9… Уговаривались запомнить и рассказать, за каким делом застанет каждого сообщение. Постепенно затихали в своих комнатах.

У Зарецких задержался летчик Алмазов. Во-первых, у него на лице было четко написано: «Я что-то знаю!» А во-вторых, он тихо сказал Любочке:

— Люба, когда кончится война, вы мне ответите на один вопрос…

Посреди ночи раздались слова:

— ПОДПИСАНИЕ АКТА О БЕЗОГОВОРОЧНОЙ КАПИТУЛЯЦИИ ГЕРМАНСКИХ ВООРУЖЕННЫХ СИЛ…

Вы помните? Целовали всех подряд, кричали «Ура!» Звонили сами и в промежутках отвечали на чьи-то звонки. И если набирали не тот номер и попадали не туда, все равно поздравляли и обнимали по телефону!

Позднее собрались у Зарецких и делились впечатлениями. Мама-Зарецкая растроганно сказала:

— Я только что поднесла ко рту эту булочку, а оно как заговорит!

А через пять минут оказалось, что дедушка Захар Павлович под рюмку водки эту булочку нечаянно сжевал! Пришлось незаметно подсунуть другую, чтобы мама не расстроилась.

Летчик Алмазов сказал взволнованно:

— Люба, война кончилась. Но то, о чем я хотел вас спросить, я лучше спрошу завтра. А то вы мне омрачите счастье, если ответите «нет».

— Ой, нет, я вам отвечу «да»! — прошептала Любочка.

Весь наш дом лег спать только часов в пять. А ровно в шесть поднялся невообразимый шум. Кто-то бегал по коридору босыми ногами, стучал кулаками в двери и кричал торжествующим голосом-

— Вставайте! Просыпайтесь!! Как можно спать?! Победа!! Ведь я же говорил!