Сатирический детектив. Сказки

– был очень горд тем, что сделал вклад в историческую науку. Но во всей книге он не обнаружил ни строчки о драме в Вотице. Только на странице 471, в библиографическом указателе, Мейзлик прочитал следующее: Шебек Ярослав, Извлечения из документов XIV и XV

столетия, с. 213, письмо дворянина Ладислава Пхача из

Олешны дворянину Яну Боршовскому из Черчан. Особого внимания заслуживает интересное, научно еще не истолкованное упоминание о Ешеке Скалицком из Скалице.

РЕКОРД

— Господин судья, – рапортовал полицейский вахмистр

Гейда участковому судье Тучеку, – разрешите доложить: случай серьезного членовредительства.. Черт побери, ну и жара!

— А вы располагайтесь поудобнее, – посоветовал судья. Гейда поставил винтовку в угол, бросил каску на пол, снял портупею и расстегнул мундир.

— Уф, – сказал он. – Проклятый парень! Господин судья, такого случая у меня еще не было. Взгляните-ка. – С

этими словами вахмистр поднял тяжелый сверток, который он, войдя, положил у двери, развязал узлы синего носового платка и вынул камень величиной с человеческую голову. – Вы только взгляните, – настойчиво повторил он.

— А что тут особенного? – спросил судья, тыча карандашом в камень. – Простой булыжник, а?

— Да к тому же увесистый, – подтвердил Гейда. – Итак, позвольте доложить, господин судья: Лисицкий Вацлав, девятнадцати лет, работающий на кирпичном заводе, проживающий там же... – записали? – швырнул прилагаемый камень – вес камня пять килограммов девятьсот сорок девять граммов – во Франтишека Пудила, земледельца, проживающего в поселке Дольний Уезд, дом номер четырнадцать... – записали? – попав Пудилу в левое плечо, в результате чего потерпевший получил повреждение сустава, переломы плечевой кости и ключицы, открытую рваную рану плечевых мышц, разрыв сухожилий и мышечного мешка... – записали?

— Да, – сказал судья. – А что же в этом особенного?

— Вы удивитесь, господин судья, – торжественно объявил Гейда, – когда я расскажу вам все по порядку. Три дня назад за мной послал этот самый Пудил. Вы его, впрочем, знаете, господин судья.

— Знаю, – подтвердил Тучек. – Мы его два раза притягивали к суду: один раз за ростовщичество, а другой. . гм. .

— Другой раз за недозволенные азартные игры. Так вот, у этого самого Пудила в усадьбе есть черешневый сад, который спускается к самой реке, как раз у излучины, где Сазава шире, чем в других местах. Итак, Пудил послал за мной, – с ним, мол, случилось несчастье. Прихожу. Он лежит в постели, охает и ругается. Так и так, вчера вечером он будто бы вышел в сад и застиг на дереве какого-то мальчишку, который совал в карманы черешни. Этот Пудил – мужик крутой. Он снял ремень, стащил мальчика за ногу и давай его полосовать. А тут кто-то и закричи ему с другого берега: «Оставь мальчишку в покое, Пудил!» Пудил немного близорук – наверное, от пьянства. Посмотрел он на тот берег, видит, там кто-то стоит и глазеет на него.

Для верности Пудил закричал: «А тебе что за дело, бродяга?» – и давай еще сильнее лупцевать мальчишку. «Пудил!

– кричит человек на том берегу, – отпусти мальчишку, слышишь?» Пудил подумал: «Что он мне может сделать?»

И отвечает: «Поди-ка ты к такой-то матери, дубина!»

Только сказал он это, как почувствовал страшный удар в левое плечо и грохнулся наземь. А человек на том берегу кричит: «Вот тебе, скупердяй чертов!» И представьте себе, Пудил даже встать не смог, пришлось его унести. Рядом с ним лежал этот булыжник. Ночью послали за доктором, тот хотел отправить Пудила в больницу, потому что у него разбиты все кости и левая рука навсегда изуродована. Но

Пудил не согласился, ведь сейчас жатва. Утром посылает он за мной и просит арестовать негодяя, который его изувечил. Ладно. Но когда мне показали этот камень, я прямо глаза вытаращил. Это кварц, с примесью колчедана, так что он даже тяжелее, чем кажется. Попробуйте. Я на глаз определил вес в шесть кило и ошибся только на пятьдесят один грамм. Швырнуть такой камень – это надо уметь!

Пошел я посмотреть на сад и на реку. Гляжу: от того места, где упал Пудил – там примята трава, – до воды еще метра два, а река, господин судья, в излучине уже четырнадцать метров. Я так и подпрыгнул, поднял крик и велел немедленно принести мне восемнадцать метров шпагата.

Потом в том месте, где упал Пудил, вбил колышек, привязал к нему шпагат, разделся, взял в зубы другой конец веревки и переплыл на тот берег. И что бы вы сказали, господин судья: ее едва хватило. А ведь надо еще прикинуть несколько шагов до насыпи, по которой проходит тропинка, где стоял Вацлав Лисицкий. Я три раза промерял – от моего колышка до тропинки ровно девятнадцать метров двадцать семь сантиметров.

— Милый человек, – возразил судья, – это же невозможно. Девятнадцать метров – такое громадное расстояние. Слушайте, может быть, он стоял в воде, посреди реки.