Сатиры

       Город спятил. Людям надоели
       Платья серых будней – пиджаки,
       Люди тряпки пестрые надели,
       Люди все сегодня – дураки.

Умничать никто не хочет больше,
Так приятно быть самим собой…
Вот костюм кичливой старой Польши,
Вот бродяги шествуют гурьбой.

       Глупый Михель с пышною супругой
       Семенит и машет колпаком,
       Белый клоун надрывается белугой
       И грозит кому-то кулаком.

Ни проехать, ни пройти,
Засыпают конфетти.
       Щиплют пухленьких жеманниц.

Нет манер, хоть прочь рубаху!
Дамы бьют мужчин с размаху,
       День во власти шумных пьяниц.

Над толпою – серпантин
Сетью пестрых паутин,
       Перевился и трепещет.

Треск хлопушек, свист и вой,
Словно бешеный прибой,
       Рвется в воздухе и плещет.

Идут, обнявшись, смеясь и толкаясь,
В открытые настежь пивные.
Идут, как братья, шутя и ругаясь,
И все такие смешные…

       Смех людей соединил,
       Каждый пел и каждый пил,
       Каждый делался ребенком.

       Вон судья навеселе
       Пляшет джигу на столе,
       Вон купец пищит котенком.

Хор студентов свеж и волен —
Слава сильным голосам!
Город счастлив и доволен,
Льется пиво по столам…

Ходят кельнерши в нарядах —
Та матросом, та пажом,
Страсть и дерзость в томных взглядах.
«Помани и… обожжем!»

       Пусть завтра опять наступают будни.
       Пусть люди наденут опять пиджаки,
       И будут спать еще непробудней —
              Сегодня мы все – дураки…

Братья! Женщины не щепки —
Губы жарки, ласки крепки,
       Как венгерское вино.

Пейте, лейте, прочь жеманство!
Завтра трезвость, нынче пьянство…
       Руки вместе – и на дно!

1909

Из «Шмецких» воспоминаний

Посв. А. Григорьеву

У берега моря кофейня. Как вкусен густой шоколад!
Лиловая жирная дама глядит у воды на закат.

– Мадам, отодвиньтесь немножко! Подвиньте ваш грузный баркас.
Вы задом заставили солнце, – а солнце прекраснее вас…

Сосед мой краснеет, как клюква, и смотрит сконфуженно вбок.
– Не бойся! Она не услышит: в ушах ее ватный клочок.

По тихой веранде гуляет лишь ветер да пара щенят,
Закатные волны вскипают, шипят и любовно звенят.

Весь запад в пунцовых пионах, и тени играют с песком,
А воздух вливается в ноздри тягучим парным молоком.

– Михайлович, дай папироску! – Прекрасно сидеть в темноте,
Не думать и чувствовать тихо, как краски растут в высоте.

О, море верней валерьяна врачует от скорби и зла…
Фонарщик зажег уже звезды, и грузная дама ушла.

Над самой водою далеко, как сонный усталый глазок,
Садится в шипящее море цветной, огневой ободок.

До трех просчитать не успели, он вздрогнул и тихо нырнул,
А с моря уже доносился ночной нарастающий гул…

1909

Шмецке – близ Гугенбурга

Примечания

[1] belle Helene – Прекрасная Елена (фр.).

[2] Nocturno – Ночное, здесь – ночной пейзаж (лат.).

[3] Modernes – Модернистам (фр.).

[4] Гугенбург – ныне город Усть-Нарва (Нарва-Йыэсуу) в Эстонии, на побережье Финского залива.