САТУРН ПОЧТИ НЕ ВИДЕН

- Отправим работать в Германию, - громко произнес Кравцов.

- Тогда все это надо обдумать с толком, - рассудительно сказал Анатолий и облизнул губы. - Дело-то действительно вон какое важное. Мы просим дать нам срок до утра: надо подумать, чтобы от всей души решить.

- Правильно!

- Надо подумать!

- Шутка ли! - закричали ребята.

Кравцов посмотрел на Грюнвейса. Тот пожал плечами и буркнул:

- Черт с ними, пусть подумают.

- Хорошо, - сказал Кравцов. - Даем вам срок до утра. Завтра в восемь ноль-ноль всем явиться сюда. И пусть никто не подумает улизнуть! Об этом придется пожалеть. Вы свободны. Разойтись!

Ребята, толкаясь, ринулись к двери, и зал быстро опустел.

- Ну что вы скажете? - обратился Кравцов к Грюнвейсу.

Грюнвейс, не удостоив его ответом, встал и вышел из зала.

Кравцов нарочно задержался минут на десять. Когда он вышел, на крыльце его остановил Анатолий; вдали, прячась за колоннами церковной ограды, толпились остальные ребята.

- Есть разговор, - с угрозой в голосе сказал Анатолий и оттеснил Кравцова в нишу, где была касса. - Ты что же это, шкура, затеял с нами, а? Трепался, трепался, а теперь суешь на мокрое дело?

- Я сам об этом не знал, - тихо ответил Кравцов.

- Брешешь, шкура! - сверкая белками, прошипел Анатолий. - Думаешь сунуть нас под пятьдесят восьмую, а сам скрыться с награбленным золотом? Думаешь, шкура, мы ничего про тебя не знаем? Завтра ты увидишь, сколько дураков сюда придет. Об остальных забудь! А если на кого капнешь или под монастырь подведешь, кровью своей умоешься. Понял?

Из-за угла клуба вышли два солдата, несшие на палке полевой термос. Увидев их, Анатолий сделал еле приметное движение, и в руках у него сверкнула финка.

- Только пикни - дух вон, - тихо произнес он. - Сам погибну, но и тебя, шкура, порешу.

Солдаты перешли через улицу и скрылись за углом перекрестка.

- Знай, ты у меня на зарубке, - сказал Анатолий, сунул финку за пазуху и медленно, вразвалочку пошел к церкви.

Кравцов смотрел ему вслед и от всего сердца желал ему повести за собой как можно больше ребят…

На другой день утром в клуб явились двое, и те, судя по всему, пришли только потому, что не решились бежать, как это сделали остальные. А может, умно рассчитали, что из двух человек зондеркоманды не создашь.

- Убирайтесь к чертовой матери! - крикнул им Кравцов, когда стало ясно, что больше никто не придет. И пошел докладывать Клейнеру о случившемся.

В кабинет начальника гестапо Кравцов вошел вместе с Грюнвейсом, которого он упросил идти, чтобы подтвердить, что сделано было все и он, Кравцов, не виноват, что эти парни оказались подлыми трусами.

Узнав о бегстве и этих ребят, Клейнер рассвирепел. И неизвестно, как бы все сложилось для Кравцова, если бы он предусмотрительно не захватил с собой Грюнвейса.

- Вы выставили меня на посмешище!- кричал багровый Клейнер. - Я об этом деле телеграфировал в Берлин. Получил одобрение от начальника управления. А теперь что мне прикажете делать?

- Мне кажется, что я никакой ошибки не совершил, - твердо сказал Кравцов, смотря на Грюнвейса.

- Он говорил с ними как надо, - подтвердил Грюнвейс. - Но, очевидно, перед этим русским дерьмом распинаться было вообще бессмысленно.

- Не желаю ничего этого знать! - кричал Клейнер. - "Провалено мое важное задание, и я потребую за него ответственности.

Грюнвейс поднял на Клейнера свои свинцовые немигающие глаза.

- Господин обершурмбаннфюрер! Я вам давно говорил, что эта ваша затея провалится; помнится, я сказал вам тогда, что из дерьма пули отлить невозможно.

- Но господин Коноплев заверил меня, что все будет в порядке, - несколько сбавив тон, сказал Клейнер и с возмущением посмотрел на Кравцова. - Надеюсь, вы помните?

- Я честно выполнял ваш приказ, господин полковник, - тихо произнес Кравцов. - Позволю себе сказать только одно: нельзя было так торопиться. Вы сами не дали нам времени на основательную обработку контингента.

- Я разберусь, кто и в чем здесь виноват… - проворчал Клейнер и, помолчав, обратился к Грюнвейсу: - Всю эту дрянь переловить, подвергнуть такому режиму, чтобы у них сопли потекли, и затем отправить в Германию. - Клейнер повернулся к Кравцову. - Сегодня же представьте мне в письменном виде подробнейшую записку обо всей этой истории. Вы свободны…

Глава 38

Рудин с большой тревогой наблюдал за Андросовым. То он думал о самоубийстве, а теперь весь как натянутая струна: работает днем и ночью, похудел, глаза лихорадочно блестят. Сообщил, что задумал какое-то большое дело, но что это за дело, пока не говорит. Сказал: «В случае неудачи отвечать за это буду один я». Рудин никогда не любил людей настроения, особенно в своей работе, которая требует, чтобы ум всегда был свободен от всякого постороннего влияния.

Что затеял Андросов? Рудин решил еще раз серьезно поговорить с ним.

В конце длинного рабочего дня, когда резкие звонки на всех этажах требовали, чтобы все сотрудники «Сатурна» покинули главное здание, Рудин зашел к Андросову и пригласил его прогуляться.

- Гулять так гулять, - усмехнулся Андросов.