САТУРН ПОЧТИ НЕ ВИДЕН

Они прошли в кабинет Мюллера. Канарис был в прекрасном настроении, юмористически рассказал, как задержали его часовые у шлагбаума, требовали пароль и не желали знать никаких адмиралов. Слушая его, Мюллер тоже смеялся, но сам в это время лихорадочно пытался найти объяснение столь внезапному появлению Канариса. Не связано ли это с недавним его свиданием в Варшаве с Кальтенбруннером? После гибели адъютанта Мюллер второй раз составлять списки агентуры не стал. Неделю назад он летал в Варшаву и встретился там с грозным Кальтенбруннером. Когда Мюллер рассказал ему, что случилось с его адъютантом и списками, Кальтенбруннер мрачно заметил:

- Не удивлюсь, если когда-нибудь выяснится, что это проделка Канариса. Вы недооцениваете ловкость его людей.

- Но я ручаюсь, что Зомбах об этих списках ничего не знал, - сказал Мюллер. - В те дни, когда я их составлял, он болел и вообще не выходил на работу.

Кальтенбруннер посмотрел на Мюллера своими белесыми, вечно слезящимися глазами и промолчал. Договорились действовать иначе. В «Сатурн» раз в неделю будет приезжать специальный курьер от управления имперской безопасности, которому Мюллер будет передавать данные об агентуре за истекшую неделю, и, таким образом, в течение двух-трех месяцев в руках гестапо окажется полная картина заброшенной в советский тыл агентуры.

- В нужный момент мы возьмем все это хозяйство в свои руки и покажем фюреру, что значит активное использование такой силы, - сказал Кальтенбруннер.

Когда они уже прощались, Кальтенбруннер, будто между прочим, сообщил:

- Вы получите нового адъютанта. Очень верный человек, с ним вам будет легче.

Этот новый адъютант, обер-лейтенант Биркнер, не дальше как вчера прибыл и приступил к работе.

Поддерживая сейчас с Канарисом непринужденный и ни к чему не обязывающий разговор, Мюллер пристально наблюдал за собеседником, со страхом продолжая думать о том, не пронюхал ли Канарис о его встрече с Кальтенбруннером. Но нет, адмирал был весел и весьма демократичен. Расспрашивая Мюллера о семье, пожурил за то, что он за год не нашел время съездить хотя бы на пару дней к жене.

- Я, как бы ни был занят, - сказал Канарис, - всегда стремлюсь побывать дома. И это потребность отнюдь не биологическая. Даже часовой отдых в домашних условиях необыкновенно успокаивает и очищает мозг. Вы попробуйте, - рассмеялся Канарис. - Сами убедитесь, что это так. Или вы предпочитаете метод Зомбаха и пытаетесь перетащить дом сюда?

Теперь пришла очередь рассмеяться Мюллеру.

- У него с этим ничего не вышло. На третий день жена заявила ему, что в этой гнусной дыре она жить не желает, и уехала.

Канарис расхохотался.

- Ну и ну! А мне об этом - ни слова.

В кабинет Мюллера заглянул адъютант Биркнер.

- Можно?

- Разрешите? - обратился Мюллер к Канарису.

- Конечно, дело прежде всего, - Канарис отошел к окну.

Адъютант передал Мюллеру папку с донесениями агентуры, требовавшими оперативного вмешательства.

- Фогель сидит у меня, ждет… - шепнул Биркнер и, опасливо глянув на Канариса, вышел.

- Извините, адмирал, мне нужно прочитать несколько донесений, требующих немедленного ответа.

- Пожалуйста. Что за донесения? Канарис сел к столу Мюллера.

- Вот, - Мюллер протянул ему папку.

- Нет, нет, скажите вкратце о самом интересном. Мюллер стал просматривать донесения.

- Вот… Один наш агент уже второй месяц бьет тревогу, будто в Красной Армии произошли какие-то изменения в оформлении документов.

- Другие это подтверждают? - спросил Канарис.

- В том-то и дело, что нет. Боюсь, что агент просто паникует.

- Нет, нет, подполковник, это очень серьезно. Проведите перепроверку, и я у себя дам указание на этот счет. - Канарис посмотрел на часы. - Распорядитесь и пойдемте будить Зомбаха.

Мюллер написал на донесении резолюцию и, вызвав адъютанта, передал ему папку. Когда тот вышел, Канарис, внимательно смотря на Мюллера своими черными маслянистыми глазами, спросил:

- Как вами ощущается ход нашего дела?

Мюллер ответил не сразу.

- Это ощущение всегда зависит от состояния всей военной обстановки, - осторожно сказал он.