САТУРН ПОЧТИ НЕ ВИДЕН

Начали действовать бойцы Будницкого. Нагрузившись взрывчаткой, они группами уходили с базы на несколько дней, а иногда и на целую неделю. Цель этих рейдов - дальняя разведка местности и диверсии, отвлекающие и дезориентирующие противника. В группу входили два-три подрывника, остальные бойцы прикрывали их во время диверсий. Уход с базы и возвращение планировались так, чтобы гитлеровцам абсолютно не было понятно, откуда эти люди появляются и куда исчезают. За этой особенностью операций Будницкий следил с беспощадной требовательностью и каждый раз придумывал хитрейшие схемы передвижения своих групп. Он с самого начала показал себя незаурядным, врожденным что ли, тактиком борьбы в тылу врага. У него невесть откуда появилась толстая бухгалтерская книга, в которую записывались все -боевые дела: взорванные мосты, пущенные под откос эшелоны, уничтоженные гитлеровцы. И особо: как был проведен уход с базы и возвращение. Возвращавшихся после операции бойцов, несмотря на то, что это происходило, как правило, ночью, встречало все население острова. Расспросам и рассказам не было конца. И, конечно же, в рассказах бойцов частенько факты приукрашивались воображением. Но Будницкий этому не мешал. Он считал, что на первых порах такие, как он говорил, «вольные рапорты» даже полезны: слушая их, люди убеждались, что враг не так страшен, как сначала казалось. Однако, дав своим бойцам высказаться, Будницкий звал к себе старшего по группе и, раскрыв перед ним свой гроссбух, говорил:

- Теперь запиши точно и без всякого трепа…

Начали разведку обстановки и люди из группы Маркова.

Первым в такую разведку отправился Савушкин. Вместе с тремя бойцами Будницкого он покинул базу перед вечером. За ночь они сделали почти тридцать километров и к утру вышли к железной дороге. По ту сторону дороги виднелся большой поселок, тянувшийся вдоль берега реки. Бойцы остались у дороги, а Савушкин направился в поселок. Он шел в открытую, хотя в кармане у него был документ не очень-то надежный - это была рукописная справка, свидетельствовавшая, что обладатель ее работает санитаром при немецком госпитале в Барановичах и отпущен на десять дней для розыска семьи.

Савушкин шел не торопясь, успевая заметить все: и одинокую фигуру женщины, рывшейся в земле на картофельном поле, и ребятишек, бегавших возле разрушенной церкви, и сутулого мужчину, перешедшего от дома к дому на окраине поселка, и даже жаворонка, висевшего над нескошенным лугом.

На окраине поселка Савушкин пучком травы обстоятельно обтер сапоги, выколотил о колено пыль из кепки и только тогда вошел на пустынную улицу. Мужчина, несколько раньше перешедший от дома к дому, стоял в тени дерева и смотрел на Савушкина. Поравнявшись с ним, Савушкин пошел прямо к нему.

- Здорово, земляк! - приветливо сказал он.

- Здравствуйте, - осторожно ответил мужчина, смотря на Савушкина.

- Не скажешь ли мне, часом, много у вас тут осело народу из тех, что от войны бежали?

- Не считал, - угрюмо ответил мужчина.

- Мне не счет нужен, - печально и укоризненно сказал Савушкин. - Я свою родню разыскиваю.

- А другой заботы, как искать ветра в поле, у тебя нет?

- Жена пропала, двое ребятишек… понимать надо, - тоскливо сказал Савушкин. - В начале войны они снялись из-под Минска, по моему разумению, дальше этих мест они уйти не могли.

- Жена пропала… - повторил мужчина. - У людей все пропало и то не ищут.

Они молчали.

- Немцы-то в поселке есть? - небрежно спросил Савушкин.

- Чистых немцев нет, а холуев ихних сколько хочешь. Вон легок на помине. - Мужчина показал на высокого усатого богатыря, вышедшего на крыльцо соседнего дома. - Наш старший полицай господин Ферапонтов.

- Он-то небось знает всех, кто у вас осел? - спросил Савушкин.

- Этот все знает, - усмехнулся мужчина.

Савушкин направился к полицаю, продолжавшему стоять на высоком крыльце. Но вот он повернулся и перевел взгляд на приближавшегося к нему Савушкина.

- Здравствуйте! - еще издали громко и подобострастно произнес Савушкин.

- Ну-ну, а что дальше? - спросил Ферапонтов и положил руку на кобуру нагана.

Савушкин рассказал, что привело его в поселок.

- Бумага у тебя есть? - низким, басовитым голосом спросил Ферапонтов.

- А как же, вот! - Савушкин протянул ему свою справку.

Ферапонтов внимательно ее прочитал, сложил и отдал.

- Зайди в хату, - сказал он и, посторонясь, пропустил Савушкина мимо себя.

Они сели к столу. Больше никого в просторной светлой хате не было. Очевидно, вечером здесь происходила попойка: на полу и на лавках валялись пустые бутылки, на столе на смятой немецкой газете - остатки еды. От Ферапонтова несло кислым перегаром.

- Тэк-с… - сказал он, положив на стол узловатые руки с черными ногтями. - Так ты, значит, прешь от самых Барановичей?

- Ну да! Где пешком, где подвезут. - Савушкин помолчал и добавил со вздохом: - Ребятишек жалко.

Ферапонтов хмыкнул.