Сатурналии

– Мне не нравится мысль о том, что чужеземные варварские обычаи практикуются прямо у порога Рима, – сказал отец, – фактически под носом у цензоров. Может, нам предъявить обвинение этой женщине, Фурии, и судить ее одну? Наказать их зачинщицу, или верховную жрицу, или кто она там такая, – и остальные удерут в свои холмы.

– В любое другое время это было бы превосходной идеей, – отозвался Цезарь, – но в декабре судов не будет, а в новом году придут к власти новые магистраты. Чтобы дать показания против женщины, твоему сыну придется быть в Городе, когда Публий Клодий станет трибуном.

– Это рискованно, – покачал головой отец.

– Я не боюсь Клодия! – запротестовал я.

– Ну конечно, к чему бояться Клодия? – Отец повернулся ко мне. – Думаешь, это будет некий гомеровский поединок между отважными воинами? Он станет неприкосновенным, и в его распоряжении окажется тысяча человек, каждый из которых будет рваться оказать ему услугу, доставив ему твою голову.

– Если только вы с Клодием не помирились, как я слышал, – вставил Кальпурний.

– Что такое? – нахмурившись, спросил отец.

– Да, Деций, – забавляясь, сказал Цезарь, – поведай нам про такое чудо.

– Клодий думает, что мое расследование докажет невиновность его сестры, – рассказал я, проклиная болтливый язык Бестии. – Но я не придаю никакого значения его торжественным заявлениям о мире. Что бы я ни выяснил – в ее пользу или против нее, – снова начнется война.

– Тем больше для тебя причин в следующем году держаться подальше от Рима, – Юлий улыбнулся и многозначительно посмотрел на моего отца. – Безносый, почему бы не послать его со мной в Галлию? В моем штабе предостаточно места для еще одного помощника.

При этом предложении по моей спине пробежал озноб, какого я не ощущал даже при виде того, что происходило на Ватиканском поле. Я собирался издать полный ужаса протестующий крик, но меня остановили самодовольные ухмылки Варрона и Бестии.

– Я польщен, Гай Юлий, – сказал я, ухитряясь не скрипеть зубами. – Конечно, я подчинюсь воле своего отца.

– Позволь мне обсудить все с семьей, – сказал этот бессердечный старый негодяй. – Может, это пойдет ему на пользу.

Остальные стали прощаться, очевидно, уладив дела к своему удовлетворению, и я проводил их всех до двери. Снаружи раздавался шум веселья. Последняя, неистовая ночь Сатурналий была в разгаре.

Когда все ушли, я повернулся к отцу.

– Ты спятил?! – закричал я. – Он выступает на войну с главной коалицией галлов!

– Конечно, – ответил глава нашей семьи. – Тебе нужна добрая война. Когда ты в последний раз видел настоящее сражение? Не в той ли заварушке в Испании против Сертория?[57] И в каком году это было? – Он немного подумал. – Это было во время восстания рабов, в консульство Геллия и Клодиана. Клянусь Юпитером, тринадцать лет назад! Тебя не ждет никакого карьерного будущего, если за спиной у тебя не будет нескольких успешных военных кампаний.

– У меня вообще не станет будущего, если я выступлю с Цезарем! Если верить Лисию, он собирается, в конце концов, сражаться с германцами!

– Ну и что? – пренебрежительно спросил отец. – Они всего лишь варвары. Когда ткнешь в них мечом, они умирают точно так же, как любой другой человек. Почему тебе так не хочется провести некоторое время с легионами?

– Это глупая война. Большинство войн в нынешние дни глупы. Наши войны – всего лишь повод для политических авантюристов вроде Цезаря и Помпея завоевать славу и добиться своего избрания.

– Именно. И некоторые из них завоюют славу и будут избраны, и люди, которые их поддерживают в завоевании этой славы, получат посты во власти. Подумай головой, мальчик! Если они не станут сражаться с варварами, то начнут сражаться друг с другом. И тогда это будет римлянин против римлянина, точно так же, как двадцать с лишним лет тому назад, когда сражались Марий и Сулла. Ты хочешь видеть, как эти дни настанут снова? Пусть они режут галлов, германцев, спартанцев и македонцев. Пусть промаршируют вниз по Нилу и сразятся с пигмеями, мне плевать, – лишь бы не проливали кровь граждан здесь, в Риме!

Это было необычно для отца – снизойти до того, чтобы объяснить мне свои мотивы. Но, с другой стороны, отсылать меня на войну, которая могла закончиться катастрофой, – тоже необычное обстоятельство. Я подавил свой ужас и вернулся к насущным делам.

– Они, похоже, удивительно пассивны по отношению к делам на Ватиканском поле. Конечно, у Цезаря на уме более важные дела, но остальные двое?.. А ведь яркое судебное преследование – именно то, на что должны были бы надеяться в следующем году люди вроде Бестии и Варрона, если они планируют избраться преторами. Нет причин быть эдилом, если ты не хочешь стать претором!

Отец с отсутствующим видом погладил подбородок.

– Да, это кажется странным, но у них, наверное, есть другие планы продвижения. Сейчас с этим ничего не поделаешь. Ты можешь вернуться к своему расследованию – и попытайся не слишком его затягивать.