Саур-Могила. Военные дневники (сборник)

В обед (по времени, а не по приёму пищи), чуть-чуть распаковавшись, я сидел, как обычно, на позиции возле нашего пулемётного гнёзда. Рассматривал окрестности в мощный 20 кратный бинокль, обронённый корректировщиками при уходе. И в этот момент сильно захотелось апельсинового сока, натурального. И пришло понимание того, что даже такая простая вещь на войне не доступна. Ты не можешь просто взять и пойти в магазин. А если бы и мог, то вряд ли сможешь купить там сок. Может быть, хлеб сможешь, а может быть, и магазина не окажется, а только груда камней. И тебя могут убить по дороге домой. И это относится ко всем, кто там живёт, – люди не живут, а выживают. И все стенания по поводу жизненных трудностей, зарплат, квартплаты тогда показались мне такими глупыми. Если представить мирную жизнь компьютерной игрой, то война – это игра в игре, с сильно усечёнными игровым миром и степенями свободы. Зато цена за ошибку высокая, чуть что – и сразу «Game over». Хреновая игра. Как-то по-новому я понял, что ненавижу войну. Настолько, что считаю оправданным убийство, если с его помощью можно её предотвратить. Если на улицы выходят люди, которые зовут войну в твой дом, как у нас по Харькову ходили с триколором и «ХНР», то жалеть их не надо. О гуманизме потом можно будет поговорить – это лучше, чем прятаться от обстрелов в подвале своего разрушенного дома и чувствовать трупный запах вокруг, как под Углегорском.

И не надо мне говорить про украинские войска, бомбящие «дамбас», потому что украинские войска на своей земле (если есть сомнения, посмотрите на карту). В отличие от россиян. И присутствие РФ делает всех остальных местных «ополченцев» обычными коллаборационистами. Они – как власовцы или донские казаки при фашистах.

Сидя на солнце, наслаждаясь тишиной, я думал, что, может, не вернусь домой. И мне было жаль, что я боялся завести второго ребёнка, мол, сначала надо создать условия, и т. д. Какие условия? Еда есть, крыша есть, что ещё надо?

Жалел о подругах, с которыми мы оставались «просто друзьями». Социальные ритуалы, запреты, приличия… Сейчас, думая, что я их никогда больше не увижу, я жалел о том, что не узнал их ближе.

Раскаивался, что мало времени проводил с друзьями и семьёй. Мало общался с дочкой. Много было работы, компьютерных игр и чтения всякой ерунды, не имевшей отношения к жизни.

Справедливости ради скажу, что после возвращения всё пошло по-старому – работа, компьютер, общая затурканность и суета.

После обеда сказали, что должна прийти машина со стороны Петровского. Надо контролировать. Перетащил пулемёт так, чтобы держать новый сектор. Вытащили с «Лисом» пару «мух» из-под каремата. Мало ли… может, приедет не наша машина, а может, и не машина. Умирать мы не собирались. По крайней мере задёшево.

Наблюдатели на правом фланге увидели, как в нескольких километрах от нас к посадке подъехали военные «камазы». Разную технику видели часто проезжавшей мимо. Но эти находились ближе, и было похоже, что они заехали для разгрузки. Их хорошо было видно в бинокль. Периодически на краю посадки появлялся вражеский «Мишка». Наше командование передало координаты нашей артиллерии (насколько я понимаю, позвонив по мобильному). Но… видимо у наших уже были в то время другие проблемы в том секторе… что-то прилетело через полтора часа, мало и не туда. Стало окончательно понятно, что мы уже не сможем рассчитывать на артиллерию в будущем.