Саур Могила

– Скажешь, что тебя похитили какие-то отморозки и требовали выкуп. – Ну а если сболтнешь лишнее, тебя снова украдут. И ты канешь в лету.

– Не надо… – зарыдал толстяк, обвиснув в сильных руках, а на его штанах затемнело пятно. – Я все, все сделаю!

– Давайте его назад, – брезгливо поморщился Линник, а когда вихляющаяся тройка удалилась, бросил Пасюку, – пошли к машине.

Значит так, – обернулся к начальнику. – Завтра сольешь информацию по этому клоуну ментам. Мол, получена по оперативным каналам. Ну и оформишь, ее как ДОР24. Я буду ходатайствовать перед генералом о поощрении всех ее участников.

– Понял, – расплылся в улыбке Пасюк. – Ну и голова у вас, Владимир Алексеевич!

– На том стоим, – нагнувшись, сорвал куратор соцветие луговой мяты, растер в ладонях и понюхал. – Хоршо пахнет.

– Как насчет обмыть разработку? – предложил начальник. – Я позвоню хозяину пансиона – он мой «штык»25, закажу ужин

– Можно, – кивнул Линник.

Когда в мерцании первых зажегшихся на небе звезд, пыльный «Рендж-Ровер» въехал на территорию дома отдыха, их встретил хозяин, представленный областному гостю.

– Для вас завтра выходной, – сказал операм начальник, и те потопали к служебному, стоявшему на стоянке «форду». Хозяин же, по имени Вилорий, средних лет здоровенный детина, провел офицеров в свой личный блок, где те приняли душ Шарко, после чего все отправились в зал для почетных персон, работавшего до утра ресторана.

Оттуда слышалась разухабистая музыка и смех отдыхавших, с пристроенной ко второму этажу открытой веранды, в фиолетовое небо то и дело взмывали и с треском лопались яркие фейерверки.

Потом из-за темного речного плеса показался белый разъездной катер, с орущей песни компанией, приставший у соседнего корпуса к небольшому, освещенному гирляндами огней, свайному причалу.

– М-да, прямо праздник жизни, – поцокал языком майор. – Красиво отдыхают.

– Сегодня день торгового работника, – расплылся в улыбке хозяин. – Это наши коммерсы из соседних районов.

Чуть позже, удобно расположившись в кожаных креслах гостевого зала, передняя стена которого, выполненная из прозрачного стекла отражала звездный купол неба и сонную реку, подполковник с майором с удовольствием оглядывали горячительное и холодные закуски, а Вилорий отдавал распоряжение нарисовавшейся рядом смазливой, с ногами от плеч, официантке.

– Ну что, приступим? – потянулся он волосатой лапой за бутылкой шотландского виски «Лох-Несс», когда девица, вильнув попкой, упорхнула.

– Можешь, – накладывая на тарелку Линника черную икру, – милостиво кивнул подполковник.

Далее бокалы были наполнены ячменным напитком, и куратор произнес тост. – За коммерцию и хозяина! Что было воспринято с энтузиазмом.

Утолив первый голод, выпили по второй, за процветание Украины, а вдогонку по – третьей. Что б муха не пролетела.

Затем появилась официантка в сопровождении второй, с судком стерляжьей ухи и нанизанными на шампуры шашлыками по-карски.

– Под это лучше водку, – потянул из ведерка со льдом запотевший «Абсолют» Вилорий и наполнил припасенные для него стаканы. – Ну, будьмо! – поочередно чокнулся с гостями.

Те неспешно высосали их до дна, побурев мордами, крякнули и навалились на уху. Мыча от удовольствия.

– Послушай, Вилорий, а что означает твое имя? – опорожнив свою тарелку, взял в руки шпажку с посыпанным зеленью шашлыком, Линник.

– Это меня так родители назвали, – рассмеялся тот. – По трем первым буквам – Владимир Ильич Ленин.

– У него батя был вторым секретарем райкома партии в Лутугинском районе, – чуть заплетаясь языком, добавил Пасюк. – Отдал, так сказать, дань моде.

– Ясно, – мотнул головой майор. И застолье продолжилось.

Что было потом, он помнил смутно.

Урывками в сознании всплывала длинноногая официантка (как же ее имя?) с которой целовался на брудершафт, а после совокуплялся в смежной с залом комнате отдыха. Потом с Вилорием они тащили в туалет блюющего Пасюка, а затем он таскал хозяина за ворот рубашки и орал, «убью, Ленин!».

Спустя еще сутки, отметив командировку, с чувством выполненного долга майор возвращался назад. Под колесами его «тайоты» ровно гудел Бахмутский шлях, магнитола томно пела голосом Чилинтано.

Государственная безопасность страны, в очередной раз была обеспечена.

Глава 6. Щэ нэ вмэрла Украина

По Крещатику, залитому морем огня, двигалось факельное шествие.

В первых рядах, вкупе со священниками – иезуитами и дивчатами, несущими портрет «гэроя нации», шли ветераны УПА в кашкетах с трезубцами, молодые, с горящими глазами активисты из «Свободы»26, а также многочисленная киевская интеллигенция со студентами и люмпенами, над головами которых реяли черно-красные знамена с хоругвями.

Нэзалэжна с розмахом отмечала столетие со дня рождения Степана Бандеры.

Время от времени активисты с мегафонами и повязками на рукавах, металлически гавкали «Слава Украини!», а толпа ревела в ответ «Гэроям слава!!!

Увенчанный в бронзе Богдан Хмельницкий на коне, апокалипсически отсвечивал в языках пламени, в окнах домов, за которыми угадывались обыватели, испуганно дрожали стекла.