Саваоф

— Наоборот. Именно он сдвинул лавину с места. Ведь Микис, надо полагать, сказал примерно следующее: «Вчера я выяснил, что с помощью банка Антона была произведена крупная кража из такой-то корпорации. Это кража на миллиард. Вряд ли возможно, что твой Антон ничего не знал. У него огромные проблемы, он фактически разорен. На днях он будет арестован. Эти деньги — его последний шанс. Нет, не решить свои проблемы, а сбежать и надежно укрыться. А затем и неплохо устроиться на одном из теплых островов или в одной из теплых республик, скажем, в Чечне. Но я бы хотел иметь свою долю. За то, что не поднял шум, за то, что вчера не вызвал полицию, за то, что еще не оформил проверку, которая выявила оплату подозрительного контракта. У меня тоже большие проблемы. Я назанимал денег, а продажа земли — долгий процесс, ведь я к тому же женат, и придется все согласовывать с Марианной. А молодая любовница ждать не хочет. Пятьсот миллионов меня устроят. Я продумал схему, по которой обнаружение правды затянется еще на некоторое время. Вполне достаточное для того, что спрятать следы полученных денег. В том числе, полученных мной». Так?

— Да. Скорее всего, так... И почему же этот разговор сдвинул лавину?

— Потому, что Елена поняла: ее подозрения насчет кражи — верные. Вы зафиксировали ее звонки после разговора с Микисом?

Гергиев помолчал немного, глядя на постоянный и неизменный поток клиентов вдоль стены с продавцами.

— Конечно, зафиксировали, — вздохнув, сказал он. — Она много раз звонила по телефону... — Он достал свой мобильный, нажал на нем одну из кнопок. Номер высветился на экране. Через секунду зазвонил мой телефон.

— У вас одинаковый и на квартире, и здесь? — спросил он.

— У нас нет стационарного, — объяснила я. — Тот, что у меня в руках — он же и домашний. Когда я на работе, я его не беру с собой... Стационарный слишком дорого стоит.

— Понятно.

— Итак, она много раз звонила мне...

— Чтобы предупредить о краже?

— Не думаю... Она меня подозревала в краже, вот в чем дело... А потом?

— А потом к ней в гости напросилась ваша Марианна. И Татарская стала звонить в ресторан, чтобы заказать еду.

— Нет, — сказала я. — Вы путаете причины и следствия.

К нашей машине подошел Корда.

— Вы здесь решили поселиться? — спросил он, постукивая пальцами по крыше автомобиля. Тут он разглядел меня. — А ты, подруга, должна знать, — продолжал он уже менее любезным тоном. — Что проститутки нам всегда отстегивают.

— Я тебе уже отстегнула, — тоже нелюбезно отозвалась я. — Последние деньги с карточки и аппаратуру из машины.

— Я это говорил на будущее, — объяснил он. — Может, купите пару доз?

Не ответив, Гергиев закрыл окно.

— Что вы делали на пустыре? — спросил он.

— Узнавала жизнь получше.

— И здесь тоже? На шоссе?

— Здесь я узнавала правду о себе.

— Это обычно печальное занятие.

— Это точно.

— И что же вы узнали о себе?

— Что я произвожу ужасное впечатление... Простодушной. Наивной. Беззащитной. И, заодно, влюбленной как кошка.

— Вы совершенно не производите такого впечатления. Но даже если бы и так: вы перечислили нормальные качества. Ничего ужасного в них нет.

— И еще смешной, надо думать.

— А в этом что плохого?

— И еще ханжой!

— Вы еще долго будете упиваться своими страданиями?

— А ведь я просто-напросто была искренней. Это самый страшный грех на сегодня, вам не кажется?

— Я прошел через это. Тоже был всего-навсего искренним... И это сильно не нравилось большинству окружающих. Они меня даже пытались щипать за это. И некоторые даже причинили боль, хоть я и был в броне из собственных денег... Сейчас я думаю, что искренность — это самое дорогое, что есть на свете.

— Дорогое — это верно...

— Вы ведь читали Библию? Помните: «Не мечите бисер перед свиньями»?

— Эта фраза мне всегда казалась грубоватой. Настолько, что ее нельзя применять. Приходится называть оппонента свиньей.

Гергиев тихонько засмеялся.

— Ладно, — сказал он. — Пересаживайтесь в свою машину. У меня сегодня свидание.

— Спасибо вам за помощь. Вы благородны до подозрительных пределов.

— Вам все кажется подозрительным? — Он махнул мне через стекло, его машина взревела, показывая, наконец, свою примерную цену, и он уехал в красивую жизнь.

А я осталась на обочине.

Я подошла к собственному автомобильчику, изучая масштаб разрушений. Он оказался не крупным, по крайней мере, до дома доеду. Корда погрозил мне издалека пальцем, но его сразу же отвлек клиент...

Небо справа — над пустырем — стало совсем темным. Я представила себе, каково это — находиться там сейчас. И поежилась. Хотя... Ведь этот пустырь — только вход. Надо лишь пересилить отвращение и страх, и через пару секунд начнутся волшебные превращения: разлетятся стены, землю пробьют деревья с шуршащими листьями, да и сама земля станет другой — гравий рассыплется на миллиарды коралловых песчинок, использованный пластик расползется гусеницами, а затем взовьется бабочками. Вселенная засмеется тысячами голосов.

И затем все пойдет крутиться обратно: бабочки — в гусениц, песок — в гравий, деревья — в бетон, смех — в рвоту... Я обманула Гёргиева. Это было со мной однажды... Еще до Алехана.