Save me (Be my freedom) (СИ)

- К чему ты клонишь? – прищурилась Чинхо. – Сватался сам, теперь сватаешь мне его? Слушай, оппа, вот даже теоретически.. Ты уверен, что хоть с одним из вас любой гипотетической женщине светит счастье? Вечно заняты, постоянно в разъездах, уставшие, притворяющиеся другими людьми по двадцать три часа в сутки, обросшие сумасбродными фанатками с ног до головы, готовыми реально сгнобить или даже убить каждую девушку, которая станет к вам ближе, чем на десять метров? Можно честно? Чтобы выдержать такое, нужно влюбиться настолько безумно, чтобы накрыло с головой. Обоих.

Выслушав горькую правду от человека со стороны, Юнги отвернулся и на минуту ушёл в себя, размышляя о её словах. Но потом внезапно произнёс:

- Я много и часто думаю об этом. И вот что я тебе скажу, Чин-Чин. Самая большая тюрьма, в которую запирает себя человек, – это боязнь чего-то, о чём он только слышал, но чего никогда не пробовал. Знаешь, почему Джун честно поведал тебе о своих чувствах? Однажды, когда мы с ним разговаривали о наших мечтах по поводу личной жизни, он произнёс такие слова: “Ничто не длится вечно. Мы живём только один раз. Поэтому используй все шансы и никогда ни о чём не жалей. Делай то, что ты хочешь делать прямо сейчас, иначе потом будет поздно”. И я с ним чертовски согласен. Мы не узнаем, как всё будет, пока не сделаем это. Ты не можешь гарантировать, что всё сложится именно по твоему сценарию. Вариантов миллиарды. И ещё одно. Мон был с тобой честен. А была ли честна с ним ты? Была ли ты честна сама с собой, Чин? – задав последний вопрос, Юнги несколько мгновений пристально смотрел на неё, затем поднялся и отправился обратно на своё место.

Съёмки проходили весело, несмотря на мрачную, агрессивную концепцию клипа. Юнги искренне получал удовольствие от игры в каждой последующей сцене: он отрывался по полной программе, разбивая третью по счёту машину (к первой попался бракованный молоток, во вторую вставили слишком прочное пластиковое стекло), наяривая круги по периметру разведённого для клипа костра и радостно виляя при этом руками. Чинхо даже пришлось разок помочь стаффу раскачивать вагончик, в котором снимали запертого там по ходу сюжета Шугу. Раскачивать пришлось несколько дублей, потому что пару раз Юнги беспомощно дёргался на полу со связанными сзади руками и от этого отмороженно хохотал с себя, не в силах освободиться, а потом ещё пару заходов просто безостановочно ржал от воспоминаний об этом. В итоге к вечеру отличное настроение получила вся команда.

После окончания съёмок Чин уже сидела в машине, ожидая отъезда с остальными обратно в агентство, когда увидела в сумерках идущего в сторону их авто Юнги, находившегося в самом чудовищном расположении духа. Это выглядело слишком иррационально, поскольку ещё несколько минут назад он был само очарование, широко улыбался и шутил со всеми. Чинхо решила рискнуть и узнать, что с ним произошло, но ей этого делать не пришлось.

- Приедем на место – у меня есть к тебе чертовски серьёзный разговор, – как-то чересчур жёстко шепнул на ухо Чин молодой человек, забравшись в машину и сев с ней рядом.

Всю дорогу они ехали, не разговаривая друг с другом. Юнги дулся, а Чинхо потряхивало от неизвестности.

Чувство наивысшей радости переполняло Намджуна весь день. Начиная с шести утра, когда он подорвался ни свет, ни заря с глупой счастливой улыбкой на лице и больше не захотел засыпать, зато захотел танцевать под струями воды в душевой кабине и горланить самые слёзовышибательные песни о любви на всё общежитие с мыслью “И пусть весь мир подождёт. И потерпит”. И заканчивая этой минутой, когда он выпорхнул из своей студии с только что написанной песней в руках, и, напевая её про себя, помчался в студию Шуги, чтобы показать ему своё новое музыкальное детище.

До этого самого момента. Пока, оказавшись рядом с нужной дверью, которая некстати оказалась чуть приоткрытой, не услышал в коридоре возбуждённые приглушённые голоса Юнги и Чинхо.

Он остановился как вкопанный, не зная, что делать: зайти или не мешать. Любопытство начало глодать его изнутри, подталкивая ближе к щели между дверью и дверной коробкой. Джун всё-таки шагнул ближе и прислушался.

- Сними маску, Чин, – тихо требовал Юнги.

- Нет, – нетвёрдо возражала девушка.

- Я хочу видеть твоё лицо, – настаивал Юн. – Сними. Или я сам это сделаю.

Потом всё затихло. И дверь вдруг резко захлопнулась. К горлу Намджуна подкатила какая-то противная горечь, которую невозможно было утихомирить и сотней сглатываний слюны. В висках неприятно запульсировало. В глазах потемнело.

Медленно развернувшись, он, совершенно разбитый только что сделанным для себя открытием, зашагал обратно к себе.

Ей нравился Юнги. С самого начала ей нравился Юнги. Не он. Его друг. Его лучший друг. И дело было не в муже. Она просто соврала, чтобы не обижать его. А он просто захотел быть обманутым.

Снова.

- Джун? Ты меня слушаешь или мне вернуться на пятнадцать минут назад, когда я только начал распинаться? – вернул Намджуна в реальность Юнги, заметив, что тот витает где-то очень далеко от его студии.