Савмак. Пенталогия (СИ)

  Узнав из письма Аргота о любовной связи Левкона и Гереи, Филоксен пришёл в неописуемую ярость. Вызвав к себе двух рабынь, которым поручил стеречь его невесту, он, не говоря ни слова, принялся что есть силы хлестать их по щекам, избивать кулаками, ногами, а затем и выхваченной у перепуганного епископа плетью. Жестоко мстя за то, что предали своего господина, он стал допытываться, сколько раз Герея встречалась с Левконом. Заливаясь слезами и кровью, визжа от ужаса и боли, рабыни клялись, что ничего не знают, что лишь приводило номарха в ещё большую ярость.

  Прибежавший на шум Хрисалиск вступился за несчастных, сказав, что они в самом деле ничего не знают, поскольку, чтобы они на мешали встречам дочери с царевичем, он всякий раз усыплял их вином с сонным зельем. И он рассказал, как Левкон случайно увидел Герею, придя с Лесподием одолжить у номарха денег, влюбился в неё и несколько раз виделся с ней вместе с Лесподием и Мелиадой под его присмотром в павильоне на острове. Со слов Хрисалиска выходило, что его дочь всё ещё нетронута, и Филоксен велел привести Герею.

  Девушка, подслушивавшая за дверью, тотчас вошла с гордо вскинутой головой в комнату номарха. Филоксен велел ей лечь на ложе и раздвинуть ноги: если она девственница, завтра он женится на ней, если же нет - она сегодня же станет его наложницей.

  - Только попробуй меня тронуть, - вскинув голову, прошипела Герея, - и мой Левкон сдерёт с тебя живого шкуру!

  - Ой, напугала! Твой Левкон больше никогда тебя не увидит - отец отправил его служить в самый дальний конец царства. А ты, твои отец, мать и сестра находитесь у меня вот здесь! - Филоксен вскинул к лицу отшатнувшейся Гереи зажатую в кулаке до боли в суставах плеть. - Если не хочешь, чтобы я приказал у тебя на глазах ободрать кнутом спину твоего отца, а твою мать и сестру не отдал на потеху рабам, ты будешь делать всё, что я тебе велю. А ну ложись, дрянь!

  - Покорись, доченька, - глухо попросил Хрисалиск, уткнув взгляд себе под ноги.

  Потемнев лицом и закусив нижнюю губу, Герея легла спиной на широкое ложе номарха. Грубо раздвинув ей ноги, он убедился, что, по крайней мере, спереди она в самом деле девственна.

  - Ваше счастье, - сказал он всё еще лежащим на полу, содрогаясь в беззвучных рыданиях, избитым в кровь рабыням, - а то бы мой конюший завтра освежевал вас живьём по-скифски и бросил на съедение собакам. Пошли прочь, подлые твари!

  Случилось это в последний день Анфестерий (видимо, басилевс и Аргот не захотели портить Филоксену праздники недобрыми вестями).

  Всю ночь сразу шесть рабынь ни на миг не спускали глаз с Гереи, чтобы она не выкинула над собой назло хозяину какую-нибудь неприятную штуку; Хрисалиск с Досифеей и Мелиадой - заложники покорности Гереи, тоже просидели всё это время под замком. А на другой день, в полдень, при огромном стечении жаждавшего поглядеть на пленившую старого номарха красавицу народа (одним из бессильных свидетелей в той толпе был прискакавший сломя голову из лагеря эфебов, прознав о внезапной свадьбе номарха, гекатонтарх Лесподий), с соблюдением всех свадебных церемоний номарх Филоксен, всё ещё горевший желанием обзавестись от Гереи наследником, сделался законным супругом дочери своих бывших рабов. На начавшийся в доме Филоксена по возвращении с теменоса свадебный пир не преминули заявиться с поздравлениями новобрачным и богатыми дарами все феодосийские демиурги и богачи со своими жёнами.

  Узнав от Лесподия, что он опоздал, Левкон чуть не обезумел от горя. Он решил скакать в город и там заколоть себя на глазах у Филоксена и Гереи. Лесподий едва успел схватить его за повод. Он предложил царевичу похитить любимую прямо с брачного пира - быть может, ещё не поздно! Левкон тотчас ухватился за эту идею. Лесподий позвал на совет своих помощников - Фадия и Мосхиона. Вместе они решили, что десяти вооружённых мечами бойцов для задуманного дела будет достаточно и определили, кто из эфебов в их сотне не побоится сейчас рискнуть собственной шкурой в обмен на обещанную царевичем вечную благодарность и дружбу. Выбор их оказался точен: все с готовностью согласились помочь царевичу Левкону (лишь теперь они узнали, кто он на самом деле!) вызволить его возлюбленную из грязных лап Филоксена. Минуту спустя полтора десятка всадников со спрятанными в длинных полах плащей короткими мечами умчались стремглав от Северной стены к Феодосии.

  Объехав город, чтоб не привлекать к себе внимание торчавших на башнях стражей, запутанными улочками хоры, Лесподий один въехал в город через Малые ворота, а остальные, с Левконом во главе, скрываясь за растущими среди надгробий некрополя кипарисами, поехали дальше к морю и, оставив одного на берегу стеречь коней, незаметно пробрались через нагромождения камней под приморской стеной к неприметной ржавой дверце.