Савмак. Пенталогия (СИ)

  В порту заранее всё обдумавший ещё по пути в Феодосию Левкон предложил Хрисалиску разделиться. Он с Гереей переждёт отцовский гнев где-нибудь за пределами Боспора, например, в Херсонесе, а Хрисалиск с женой и старшей дочерью укроются в купленной для него Саноном усадьбе на Меотиде, к северу от Пантикапея. В портовой харчевне Левкон написал распоряжение о назначении Хрисалиска управляющим усадьбой и объяснил, где она находится.

  Оставив Левкона с женщинами в отдельной комнате в харчевне, Хрисалиск отправился на переговоры с феодосийскими навклерами, собиравшимися завтра отправиться в первое в новом сезоне плавание, кто на запад, кто на восток. Со многими из них у него за многие годы взаимовыгодного сотрудничества сложились вполне доверительные отношения. Хрисалиск без труда нашёл двоих, кто, выслушав его рассказ о похищении царевичем Левконом с брачного ложа Филоксена Гереи, согласился за хорошую плату и из желания услужить будущему басилевсу, вывести свои корабли в море не с утренней зарёй, как планировал, а немедленно.

  Расцеловавшись наскоро у трапа с отцом, матерью и старшей сестрой (в отличие от Мелиады и Досифеи, в глазах Гереи не было ни слезинки), Левкон и Герея поспешили укрыться в маленькой каюте навклера в кормовой надстройке. Хрисалиск с женой и старшей дочерью поднялись на борт судна, пришвартованного к соседнему причалу. Ещё около часа, показавшегося беглецам вечностью, у навклеров ушло на то, чтобы вытащить из супружеских постелей, диктерионов (не все были женаты) и харчевен своих моряков. Наконец, примерно за час до полуночи, корабли, не зажигая огней, тихо отчалили и осторожно двинулись на вёслах в мертвенном свете висевшей на юго-востоке за мысом Теодеос ущербной луны (тот, кому плыть на запад, впереди, направляющийся на восток - за ним) к выходу из гавани. Проскользнув мимо высящейся на конце восточного мола круглой башни маяка, огонь на котором впервые после зимней спячки зажгут только на следующую ночь, корабли повернули в открытое море и вскоре расстались: первый, обогнув Теодеос, подставил парус крепкому попутному ветру и резво поскакал на волнах на запад, второй, усердно загребая всеми вёслами, медленно пополз на восток, увозя своих укрывшихся в каютах пассажиров навстречу неведомой судьбе.

 7

  Полоска неба между волнистым степным горизонтом за рекой Бик и нижним краем неподвижно висевших над ним длинных слоистых облаков разгоралась бледно-розовым светом, будто отблеск рассыпанных за холмами горячих углей, когда десяток скифов, мчавших во весь дух по большой дороге с тёмной закатной стороны на шумно втягивающих воздух, покрытых в паху хлопьями мыла конях, подлетел к рассекающей степь пограничной реке и остановился у самой воды, будто наткнулся на невидимую стену. 26-летний боспорский соматофилак Фагис, ни одеждой, ни оружием, ни скуластым узким лицом с длинными пушистыми усами и волнистой бородкой цвета льняной соломы не отличавшийся от сопровождавших его марепсемисовых скифов (за что и был выбран Левконом из девяти оставшихся у него телохранителей для этой рискованной миссии), перекинулся на спину заводного коня, отдав повод заморенного долгой скачкой основного коня ближайшему скифу. Оглянувшись на порозовевшие в утренних лучах лица своих провожатых, Фагис поблагодарил их на хорошем скифском языке за помощь, пожелал лёгкого обратного пути и, стеганув без замаха плетью коня, в два прыжка перескочил на боспорский берег. Продолжая нещадно охаживать купленного втридорога у скифов мерина по тощим розовым бокам, он скоро свернул с наезженной дороги и погнал бешеным скоком напрямки к загораживавшей встающее из залива солнце Столовой горе.

  Через час Фагис, вытянувшись перед Лесподием и Хрисалиском за закрытой от чужих любопытных ушей дверью хрисалискова кабинета, докладывал о неожиданно осложнившемся положении царевича Левкона в скифском Неаполе.

  - Царевич просит номарха Лесподия, - передавал Фагис затверженные на память слова Левкона, - незамедлительно выехать в Пантикапей, сообщить басилевсу и его советникам о возникших у него затруднениях, помочь царевне Герее собрать выкуп, а главное - ни в коем случае и ни под каким предлогом не выпускать ни её, ни царевну Элевсину за пределы Акрополя, даже если посланец Палака будет угрожать заточением или смертью царевича Левкона. Царевич велел передать слово в слово, что потерять Герею для него гораздо хуже смерти, - подчеркнул напоследок левконов посланец.

  - Ну говорил же я ему - не надо отпускать братьев царя! - воскликнул с отчаянием Лесподий. - Так нет, доверился слову варвара! А теперь жизнь Левкона в руках Палака. Эх!

  Выяснив, что гонец передал всё, что ему было велено, Хрисалиск открыл дверь, и велел одному из рабов, ждавших в андроне приказаний, отвести воина в трапезную.

  Лесподий, выйдя следом, приказал Пакору распорядиться насчёт завтрака и послать за Никием.