Савмак. Пенталогия (СИ)

  - Неужели? - В мгновенье ока Ламах выхватил меч и приставил его остриё к изумлённо раззявленному рту непонятливого стража. - Вам смешно, да?.. А что, если я пришёл вытащить отсюда моего дружка? Можете считать себя уже покойниками.

  - Парни, познакомьтесь с бывшим соматофилаком Ламахом - нашим новым гинекономархом, - ухмыляясь уголками губ, успокоил Бастак заклякших с перепуганными лицами стражей.

  Ламах спокойно убрал меч в ножны.

  - Воин на посту должен быть всегда настороже, ждать нападения от кого угодно и не расслабляться ни на минуту, - назидательно произнёс он. - А ну встать! Надеть пояса, разобрать оружие и стать одному у наружных дверей, второму у внутренних. Живо!

  - Забери у них кости, - приказал он Бастаку после того как гинекономы, с недовольными лицами, неспешно исполнили приказ. - И если ещё раз кого увижу считающим на посту ворон - пеняйте на себя! Зарубите это себе на носу и передайте товарищам.

  Ламах, Бастак с отнятым у незадачливого стража стаканчиком с костями и Форак с сундуком Ламаха поднялись на второй этаж. Наверху Бастак толкнул тёмно-красную дощатую дверь расположенной над входным коридором комнаты гинекономарха.

  - Эй, ну какого ворона! - донёсся из темноты недовольный молодой голос. - Здесь занято!

  - Так. А ну выметайтесь отсюда! Живо! - войдя в комнату, скомандовал Бастак. - Новый гинекономарх пришёл... Мало вам лежаков в казарме.

  - Здесь тюфяк мягче, - пояснил из тёмного угла мужской голос, за которым послышался короткий женский смешок.

  Поспешно натянув штаны и скифики, гинеконом вышел из комнаты, бросив недовольно-любопытный взгляд на стоявшего снаружи у порога Ламаха. Следом, держа в опущенной руке снятую тунику и небрежно прикрывшись наброшенным на голое тело чёрным грубошерстным гиматием, выскользнула его белокудрая подруга, одарив новоявленного гинекономарха приветной улыбкой и томным завлекательным взглядом, к которому суровый вояка, к её огорчению, остался равнодушен.

  После того как оба они скрылись в расположенном напротив широком открытом дверном проёме, Ламах шагнул в своё новое жилище и осмотрелся в блеклом свете висевшего на лестничной площадке медного светильника. Длинная, узкая комната больше походила на коридор. В коротких её стенах имелось два квадратных окна в локоть шириной, одно из которых глядело на улицу, другое - на тюремный двор. Из-за холодов окна, как и повсюду, были плотно закрыты ставнями. Стоявший в дальнем от двери правом углу узкий деревянный топчан на толстых квадратных ножках, с набитым мягкой овечьей шерстью тюфяком, смятой льняной простынёй и парой небольших чёрных подушек, искромсанный ножевыми отметинами прямоугольный столик под окном, жёлтое деревянное кресло с закруглёнными подлокотниками и высокой прямой спинкой в углу за столиком и скрытый за отворённой дверью огромный ларь, с окованной двумя толстыми медными полосами выпуклой крышкой, у противоположного окна - составляли всю меблировку комнаты, но привыкшему жить у всех на виду в многолюдных казармах Ламаху эта лисья нора показалась образцом уюта и комфорта. Впрочем, не задержавшись там ни на одну лишнюю секунду, он велел Фораку поставить сундук и тотчас отправился с Бастаком осматривать казарму.

  Она представляла собой упиравшуюся дальним концом в Северную городскую стену анфиладу из пяти продолговатых комнат, разделённых дощатыми перегородками, с широкими дверными проёмами посредине. В каждой комнате имелось по два десятка одноярусных, в отличие от тесной казармы соматофилаков, деревянных лежаков, с набитыми торчавшей кое-где из дыр камкой, растоптанными всмятку матрасами и тёмными от грязи, засаленными подушками.

  Гинекономов в казарме было немного - всего человек двадцать. Компанию им составляли около десятка беззастенчиво светивших голыми и полуголыми телесами порнай различного возраста и комплекции: какая ж казарма без баб?! Некоторые гинекономы лениво валандались в полутёмных углах со шлюхами, большинство же, утомившись и пресытившись бабьими ласками, собравшись кучками по трое-четверо, метали кости. Все они, предупреждённые выгнанной из комнаты гинекономарха любовной парочкой, прервав на минуту свои занятия, молча изучали настороженными и по большей части недобрыми взглядами неспешно прошествовавшего в сопровождении Бастака по широкому центральному проходу, свалившегося им по милости Акрополя, как снег на голову, нового начальника.