Савойская терция

– Смерть врагам веры Христовой! Смерть! Смерть! Смерть!

В ночной контратаке они перебили много врагов в траншеях, разрушили их осадные сооружения, заклепали пушки и сожгли помост Драгута. Пока войско сражалось, священнический клир провёл у груд черепов заупокойную мессу, окропив их святой водой.

– Покойтесь с миром, братья и сёстры! Павшие за Веру Христову прямиком попадают в рай, а в день Страшного суда вы восстаните, дабы сполна отплатить своим обидчикам!

– Отходим! Отходим! Отходим! – распоряжался Альваро де Санде.

На рассвете, защитники крепости, победно потрясали захваченными трофеями, и смеясь, указывали пальцами на пепелище помоста. А разъярённые османы, усилив обстрел, после полудня пошли на штурм.

– Стойте твёрдо, воины! Бейте врагов без пощады!

Драгут сам повёл в атаку, своих самых отчаянных головорезов, но попал под аркебузный огонь стрелков Рамиро Менасальбаса, и едва унёс ноги, когда Альваро де Санде кинул против него сотню испанских ветеранов.

Тогда османы сосредоточили все усилия против Мигеля Барахона.

Ежедневно, по узкой тропе, петляющей среди зарослей инжира, шли и шли в крепость водоносы. Турки обстреливали их из пушек, атаковали, шедшие в оливковую рощу телеги с припасами, и транспорты, везущие в крепость раненных. Уже сотни, быстро разлагающихся на жаре трупов, устлали эту тропу. Но пока держался у колодцев Мигель Барахон, крепость жила.

Османы установили напротив рощи три десятка орудий, и всего за один день бесконечного, непрекращающегося обстрела, испепелили, перепахали её, уничтожив, казалось, всё живое. Но когда они пошли в атаку, их встретили дружные залпы аркебуз, и поредевшие, но стойкие и готовые к смерти ряды испанской терции.

Три дня османы бомбардировали оливковую рощу, шли в атаки, и каждый раз, с большими потерями, отходили.

С отчаянием наблюдали защитники крепости, за героическим сопротивлением и славной гибелью солдат Мигеля Барахона. Османская кавалерия уже перехватила тропу, подноса воды в крепость более не было, а из оливковой рощи, всё ещё раздавались ожесточённые крики сражающихся и выстрелы.

Альваро де Санде дважды пытался пробиться к колодцам, пытался атаками на других участков оттянуть на себя силы османов, но всё было тщетно. Когда на закате, в оливковой роще прекратился шум битвы, он снял шлем и перекрестился.

– Мир их праху!

Теперь османы все силы бросили против крепости. Грохотали орудия, снося стены и укрепления, гибли люди, но они пока держались.

Несчастья обрушились на них разом, в один день.

Стоном ужаса, плачем и скорбными криками встретили защитники крепости весть, что вода, видимо из-за сильных обстрелов и сотрясания почвы ушла из одного колодца, а второй засыпало рухнувшей башней.

Начало июля, самая страшная жара, сухой, обжигающий дыхание ветер из пустыни, на небе ни облачка и нет надежды на дождь, а они полностью остались без воды.

Альваро подошёл к завалу. Сильнее чем жажда и зной, его убивали взгляды тысяч людей, смотрящих на него, как на Спасителя. А он, что он мог? Да ничего.

– Расчищайте завал, отправьте людей ко второму колодцу, пусть копают глубже. Может вода, ушла не глубоко.

И словно сотня аркебуз бахнула ему в спину, когда он развернулся и пошагал прочь. Он не видел их, но ощущал, эти взгляды людей, полные страха, отчаяния, гнева и ненависти.

– Вы что, приказа не слышали? – спасая своего маэстро-дель-кампо, обрушился на толпу старый ветеран Рамон Корейра. – Разбирайте завал, копайте землю, ищите воду!

Вода! Это магическое слово – вода! Она стала ценой и смыслом жизни в осаждённой крепости. Альваро де Санде, поставил у склада, где хранились её запасы, верных и преданных часовых, и лично, каждое утро, отпускал её – по одной ложке, и то, только раненным. И жадным взором, провожали все остальные, водоноса с бурдюком бесценной воды, шедшего к госпиталю в окружении испанских офицеров.

Прошла неделя.

Песок горел под ногами, солнце пылало, раскаленные камни излучали жар. Все они посерели, иссохли, губы у всех растрескались, глаза налились кровью. Уже сотни человек умерли от жажды, оставшиеся в живых, кто падал полумёртвым, а кто бродил по крепости, в надежде найти хоть каплю воды.

И каждую ночь, десятки смельчаков, перелезали через стену, и пытались пробраться к колодцам в оливковой роще. Многих ловили, и на глазах защитников крепости, страшно казнили – сажали на кол, живьём сдирали кожу, варили в котлах с кипящим маслом. Но были и такие, кто пробирался к колодцам, пил там в волю, а потом и тащил в крепость несколько бурдюков с водой. Таких смельчаков встречали как героев, кадждый протягивал руку – может хоть капля драгоценной влаги упадёт в ладонь.

Пияле-паша надумал отравить колодцы, но воспротивился Драгут, которому принадлежал остров. А Пияле-паша торопился. До него дошли слухи, что в Константинополе враги копают под него, строять козни и заговоры, клевещут и наговаривают на него султану. И он ещё дважды бросал свои войска на штурм.

Крепость сражалась!