Савва Морозов

Расставание купца с театром было для него невероятно тяжелым, как прекращение бурного, но ставшего слишком обременительным романа. Окончательно он покинет театр в конце 1904 года, когда встанет вопрос о возобновлении договора Товарищества деятелей МХТ на новый трехлетний срок. Немирович-Данченко, не считаясь с участием Морозова в делах Художественного театра, сам составил проект нового договора и, считая себя лицом, уполномоченным от Товарищества, послал его Савве Тимофеевичу. В результате 21 декабря 1904 года Морозов окончательно отказался от дальнейшего участия в судьбе Художественного театра, адресовав его труппе прощальное письмо: «Я считал и считаю сейчас, что дальнейшее участие мое в делах театра, при наличном составе лиц, управляющих им, совершенно бесполезно, и я с горечью ухожу из того дела, которое когда-то любил. От души желаю лучшей части пайщиков поднять вновь театр до высоты, достойной тех хороших побуждений, с которыми работали лучшие его участники, и сберечь то огромное богатство, которым обладает театр в лице его талантливого творца — Константина Сергеевича Станиславского».[594]

Иными словами, дело, которому Морозов отдал лучшие годы жизни, неожиданно повернулось к нему не самой приятной своей стороной, стало приносить огорчение за огорчением. Савве Тимофеевичу от него пришлось отказаться. В жизни его опять образовалась гигантская пустота, которую уже было нечем заполнить.

Если на рубеже веков, с возникновением и поддержкой Московского Художественного театра, к Савве Тимофеевичу вернулась было радость и полнота жизни, то к середине 1900-х в его биографии вновь обозначился период резкого спада. Мучительные отношения с отвергнувшей его Андреевой, разрыв с театром, необходимость продолжать дела с большевиками, в чьих действиях купец разочаровался… Крепко испорченные отношения внутри семьи, которые предстояло долго и кропотливо налаживать. «Всё не так, всё не так!» — неясно думал он в последние годы, знал только, что нервы у него совершенно издергались».[595]

Тем не менее именно семья — наряду с Никольской мануфактурой и политической деятельностью в лагере либералов — к началу 1905 года стала его самой большой отдушиной. Единственное, что в тот момент искренне радовало Морозова, — это дети. Утешала и привязанность к нему жены: хотя за Зинаидой Григорьевной Морозовой многие ухаживали, она осталась верна мужу. 25 июля 1903 года в семье родился четвертый ребенок, которого Зинаида Григорьевна назвала в честь мужа — Саввой. Сохранилась фотография 1905 года, на которой Савва Тимофеевич держит на коленях младшего сына и счастливо, совершенно по-детски, улыбается. Однако долго наслаждаться семейным счастьем ему не пришлось…

Глава шестая Финал

В 1905 год Савва Тимофеевич Морозов вошел человеком, терзающимся глубочайшими внутренними противоречиями. К этому моменту предприниматель со всей ясностью осознал, что революция — это шаг в никуда, что дальше его ждет только разверстая пропасть. Вероятно, он разочаровался в антигуманных методах и идеях большевистской фракции РСДРП, которая, проявляя мнимую заботу о рабочих, использовала их как орудие для достижения собственных политических целей. А разочаровавшись, отказался от дальнейшего финансирования большевиков. Мало того, коммерсант словно пытался наверстать упущенные годы, когда, ослепленный, введенный в заблуждение, он рубил тот самый сук, на котором сидел — помогал делу грядущей революции.

В 1905 году С. Т. Морозов вел активную легальную политическую и общественную деятельность, всеми силами старался восстановить добрые отношения с супругой, занимался с детьми. Как и прежде, уделял колоссальное внимание делам фабрики и развитию химического производства. Иными словами, старался вернуться к полноценной жизни преуспевающего предпринимателя. Но судьба распорядилась иначе. Савва Тимофеевич попытался вновь ступить на путь созидания, однако стоял уже слишком близко к краю пропасти. Поэтому когда края ее начали обрушиваться, он не успел отскочить. И — погиб 13 мая 1905 года.

Прологом к этому трагическому событию стала забастовка рабочих Никольской мануфактуры в феврале 1905 года. За недолгую жизнь Саввы Тимофеевича — а он прожил всего 43 года — это была вторая забастовка. Первая случилась в 1885-м, еще при жизни его отца. После нее на 20 лет мануфактура стала островом спокойствия посреди моря то и дело волнующихся от социальных катаклизмов предприятий.

Забастовка на Никольской мануфактуре началась 14 февраля и длилась 23 дня. Савва Тимофеевич, узнав о массовой сходке рабочих, прибыл в Никольское поздно вечером. Возле директорского дома собралась толпа. Морозов, не зная обстановки, уклонился от объяснений с рабочими и уехал в Зуево — возможно, чтобы по телефону согласовать свои действия с действиями других членов правления.[596]