Савва Сторожевский

Во 2-й половине XVI и особенно в XVII в. широко распространена была приписка малых и бедных обителей к большим и богатым монастырям — так называемые приписные монастыри; делалось это малыми обителями для улучшения своего хозяйственного положения и для того, чтобы стать под покровительство влиятельного монастыря, который стремился распространить свои привилегии и на приписанные к нему монастыри. Келарь главного монастыря был лицом, которому принадлежала административная и судебная власть в приписных монастырях, более того, к нему от настоятелей приписных монастырей переходило и право духовного суда.

Собственно ведение монастырского хозяйства — погреб, амбары, кухня, конюшни, скотный двор — возлагалось на эконома, или ключника, он был ближайшим помощником келаря, которому и подчинялся. Это был пожилой, маститый монах, который избирался братией для этого послушания на определённый срок; вероятно, он тоже входил в число соборных старцев. Ему в свою очередь подчинялись монахи, отвечавшие за разные отрасли монастырского хозяйства: подключник, ведавший погребами и складами, хлебник, трапезник, конюший, ризничий, часто вместе с подризничим и т. д. Для управления монастырскими владениями у келаря тоже был целый штат помощников: подкеларник, посельские старцы, или приказчики. В больших монастырях число монахов, находившихся на определённых службах, было достаточно велико. Например, в XVII в. в Солотчинском монастыре (Рязанский уезд) их было не менее 46, в Савво-Сторожевском монастыре — 51, часть из них выполняла разные послушания, в том числе и связанные с богослужением.

В духовном окормлении братии ближайшим помощником настоятеля был духовник монастыря, а в некоторых обителях ещё и духовные старцы; духовные старцы были наставниками и духовными отцами послушников и новоначальных иноков. Богослужение совершали в монастырях лишь иеромонахи и иеродиаконы; приходские священники (белые попы, или бельцы) служили лишь в женских монастырях, как это установлено было Соборами 1503 и 1551 гг. За уставное совершение служб отвечал экклесиарх (уставщик), это был пожилой монах, искушённый в знании типикона (устава); ему помогали канонарх (головщик) — в больших монастырях было одновременно два или три канонарха, — а также псаломщик, парамонарь (пономарь); были ещё будильщик — монах, который будил братию на ночные богослужения, свечник, или свечной старец, — монах, который распределял свечи для богослужений (например, в Страстную седмицу), церковный надзиратель, или церковный старец, который следил за благочинным поведением братии во время богослужения и за соблюдением чистоты в храме, просвирник, звонарь.

Ясно, что число монахов, занятых определёнными послушаниями, в больших и малых монастырях было разным; в общежительных монастырях, особенно если они владели обширными вотчинами, довольно многие монахи заняты были в различных отраслях хозяйства. Если их к тому же посылали управляющими или надзирателями в дальние деревни или на предприятия (на мельницы, солеварни, рыбные тони, на вырубку леса), то они совершенно отрывались от внутренней жизни монастыря; хотя они по-прежнему крепко были привязаны к монастырю, но эта связь носила уже не духовно-религиозный, а чисто земной характер — заботы и попечения об управлении монастырским хозяйством. В маленьких монастырях и пустынях в целом духовный уровень был выше и уставные правила нарушались реже, хотя обобщать это утверждение нельзя. Сама структура монашеского и монастырского быта несла в себе зародыши обмирщения, и возвышаться над общим духовным уровнем могли лишь отдельные подвижники.

Василий Великий ИЗ ПОДВИЖНИЧЕСКИХ УСТАВОВ ПОДВИЗАЮЩИМСЯ В ОБЩЕЖИТИИ И ОТШЕЛЬНИЧЕСТВЕ

Глава 18 К соблюдающим подвижническое правило в общежитии

В сказанном пред сим рассуждали мы, сколько было можно, о подвижнике, взятом отдельно и возлюбившем жизнь одинокую: как ему, приобучая душу к доброму и направляя тело к должному, можно напечатлеть в себе для нас образец совершенного любомудрия. Но поелику большая часть подвижников живут обществами, изощряя друг в друге мысли об усовершении себя в добродетели и чрез взаимное сравнение того, что делает для сего каждый, возбуждая себя к преспеянию в добром; то почли мы справедливым и им предложить словесное увещание. А прежде всего, выразумев великость и важность того блага, какое усвояют себе, должны они так принять сие увещание, чтобы показать в себе усердие и тщательность, достойную добродетели, в какой упражняются.