Савва Сторожевский

Ещё перед его отъездом наш владыка Патриарх подал ему челобитную с просьбою о дозволении ему посетить некоторые монастыри, в том числе и его монастырь, и царь дал ему на это разрешение. Прибыв в Саввин монастырь в пятницу, он вспомнил о нашем владыке Патриархе и тотчас послал гонца к министру с приказанием — немедленно снарядить нашего владыку в ту же ночь, в надежде, что он поспеет к праздничной обедне в субботу. Министр назначил пять человек стрельцов, которые должны были ехать перед нами. Переводчики привели для нас подводы, а для нашего владыки Патриарха — царские сани, запряжённые вороными лошадьми, и, кроме того, ещё заводных лошадей. С нами было назначено ехать одному из переводчиков и толмачу. Мы выехали из города после четвёртого часа ночи, надеясь поспеть к обедне. Впереди нас ехали с фонарями. До рассвета мы проехали 25 вёрст и остановились в одном из селений, которые следуют одно за другим от города до монастыря, — остановились, чтобы немного согреться, так как был сильный холод и шёл снег, и чтобы дать отдохнуть лошадям.

Затем мы поднялись и проехали остальные 15 вёрст, а всего сорок. Когда мы доехали до монастырского посада, отстоящего от монастыря на три версты, царь прислал одного из своих вельмож с несколькими людьми с поклоном нашему учителю и поздравлением с приездом, а спустя немного времени прислал с поклоном ещё одного из своих приближённых.

Монастырские стрельцы, стоящие там стражей, были выстроены в ряд по обе стороны дороги на протяжении версты. Между тем царь беспрестанно присылал своих вельмож, одного за другим, с поклоном и приветствием от своего имени, пока мы не доехали до монастыря. Здесь перед воротами высадили нашего владыку из саней и, поддерживая его под руки, повели вверх. Навстречу к нему вышел архимандрит в облачении и митре, со всеми своими иереями и диаконами. Наш учитель, помолившись на надвратные иконы, поклонился кресту, который был у них на блюде, приложился к нему и благословил им архимандрита. Последний взял владыку под руку. Когда мы поднялись по лестнице ко вторым воротам, — ибо монастырь на вершине горы и окружён стеной, — вышел сам царь навстречу нашему владыке и поклонился ему, а наш учитель благословил его крестом. Царь взял нашего учителя под руку справа, а архимандрит слева, и они ввели его на монастырскую площадку, а затем в церковь. Между тем колокола гремели с самого нашего приближения к монастырю. Мы не застали обедни, ибо было около полудня. Войдя в церковь, наш владыка приложился, по их обычаю, ко всем иконам церкви и к мощам святого Саввы Нового, которые положены в серебряно-вызолоченной раке, находящейся в углу церкви, направо, в помещении, похожем на место, где хранится Риза Господня, с куполом и медной загородкой, со сквозной резьбой кругом и слюдяной подволокой. Потом он благословил царя вторично, и они приветствовали друг друга через переводчика. Царь, уходя, велел отвести нашего учителя в покои царицы, находящиеся насупротив южной стороны церкви; помещение же царя находится против северной стороны её. В царицыных покоях мы и остановились.

Царь поднялся в трапезную, чтобы лично угостить отцов монастыря по случаю праздника. Смотри, читатель, какия чудесныя и удивительныя дела Бог сподобил нас видеть и как необычайно смирение царя! Именно он сам до конца трапезы прислуживал всем монахам до последнего, а они сидели, ели и пили. Царь прислал одного из своих министров пригласить нашего владыку Патриарха и, когда мы поднимались по лестнице трапезной, сам лично вышел встретить нашего владыку наружу и поклонился ему; владыка благословил его, и царь, взяв его под правую руку, ввёл в трапезную. Пропев, по обычаю, «Достойно есть» перед иконами, владыка помолился на них; царь подошёл, поклонился, и владыка вторично благословил его. Они оба сели за одним столом, а вельможи и приближённые царя отдельно — за другим, с левой стороны; мы же с отцами монастыря — за особым столом справа. Был поставлен стол для нищих, слепых, калек и иных на полу перед царём, и он прислуживал им всё время пищей и питием до последнего. Иереи пропели застольную молитву. Нашему учителю поднесли Панагию, и он поднял Её, по их обычаю, в честь Святой Троицы, раздробил на части и дал от неё царю, а я, пишущий эти строки, обошёл с блюдом, раздавая Её всем вельможам и священникам. Когда благословили стол и сели, начали подавать блюда с яствами, часть которых царь передавал нашему учителю, дабы он роздал их, по обычаю, кому пожелает из государственных сановников.