Читаем Савва Сторожевский полностью

Однако вывод комиссии стал на первый взгляд совершенно неожиданным: «Ныне в нашем старороссийском знамени сим согласованным пометам сими известными литерами в печатном тиснении бытии невместно». Печатание крюковых нот так и не состоялось. Это говорит о еще более дальнозорком видении перспектив развития пения как самим Мезенцем, так и его сотрудниками.


Сегодня мы можем смело сказать, что и Саввино-Сторожевский монастырь в Звенигороде был одним из важнейших центров изучения крюкового пения в XVII веке. Он играл огромную роль в развитии певческого дела и в истории реформ знаменного распева. Это был «государев монастырь», здесь царь часто бывал, здесь происходили торжественные царские службы. Именно отсюда и происходил старец Александр Мезенец, а скорее всего он жил там гораздо большее время, чем ранее предполагалось.

Однако события, происходившие в монастыре, не всегда можно расценить однозначно. Известно, что еще в 1648 году патриарх Иосиф порицал монахов Саввина монастыря за то, что они «поют по скору и не единогласно». При этом, по последним сведениям, в монастыре занимались наречным пением (переводом пения «на речь»), а также использовали «признаки» еще с конца 1640-х годов, то есть за 20 лет до окончательного утверждения этих важнейших моментов Второй комиссией Мезенца.

Будучи под пристальным вниманием царского и патриаршего ока, монастырь был в некотором роде центром всех событий вокруг певческих реформ, местом, где, по всей видимости, сталкивались мнения, существовали разные направления. Небезынтересно, что один из «боголюбцев» (противников Никона) Лазарь — протопоп Романово-Борисоглебского собора — долгое время скрывался не где-нибудь на Севере, в отдалении, а у игумена Никанора в монастыре Саввы Сторожевского, то есть под самым боком у царя и патриарха. Хотя все-таки позже был найден и сослан в Сибирь, что описывает сам протопоп Аввакум.

Эта разнообразная роль монастыря показывала все противоречия времени, братия то поощрялась, то подвергалась критике. Но именно здесь вырастали известные кадры. Именно отсюда и мог появиться такой выдающийся деятель, как А. Мезенец.


Настало время поговорить о некоторых загадках биографии А. Мезенца и гипотезах по их разгадке.

Его полное имя — Александр Иванович Стремоухов (Мезенец), биография нам почти совсем неизвестна. Происхождение Мезенца можно определить по его собственноручной рукописи, подаренной им самим одному из сподвижников, с мини-автобиографией:

Труждающийся в сем деле монах АлександрВ праворечном же пении издатель властен.Руководительством Черкас иноземец:Клиросским прозванием случайный Мезенец.Отца имуща Иоанна малоросца:Северских же стран прежде бывша Новгородца.

Разберем этот текст.

Труждающийся в сем деле монах АлександрВ праворечном же пении издатель властен.

Здесь всё понятно — речь идет о работе в комиссии, где Мезенец «властен», то есть один из главных, а также упоминается, что он уже является монахом (очевидно, Саввино-Сторожевского монастыря).

Отца имуща Иоанна малоросца:Северских же стран прежде бывша Новгородца.

Слова «прежде бывша Новгородца» напоминают о том, что не сам Мезенец происходил из города Новгорода-Северского, а именно его отец. Украинское происхождение Мезенца обычно определяется по этим последним двум строкам. Однако при внимательном чтении видно, что всё это скорее относится к его отцу, который «прежде» там жил, а затем мог переехать в Москву или Звенигород, где и родился затем отрок Александр. Возникают вопросы: так откуда же сам Мезенец? Можно ли утверждать, что он жил в самом Новгороде-Северском, что он по происхождению «севрюк» — так тогда называли выходцев из Северской земли?

Однако текст говорит немного о другом.

Руководительством Черкас иноземец:

Неожиданное слово — «руководительство» — вызывает желание разобраться в сути фразы. По словарю древнерусского языка Срезневского «руководительство» означает «наставничество». Словарь Даля подтверждает такую интерпретацию: управлять, советовать, указывать, наблюдать, наставлять в чем, в деле, в труде, в работе, следовать чьему указанию, принять за правило, за наставление. Кто же «руководительствовал» Мезенцем?

Читаем дальше.

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

История / Философия / Образование и наука / Документальное / Биографии и Мемуары
Отцы-основатели
Отцы-основатели

Третий том приключенческой саги «Прогрессоры». Осень ледникового периода с ее дождями и холодными ветрами предвещает еще более суровую зиму, а племя Огня только-только готовится приступить к строительству основного жилья. Но все с ног на голову переворачивают нежданные гости, объявившиеся прямо на пороге. Сумеют ли вожди племени перевоспитать чужаков, или основанное ими общество падет под натиском мультикультурной какофонии? Но все, что нас не убивает, делает сильнее, вот и племя Огня после каждой стремительной перипетии только увеличивает свои возможности в противостоянии этому жестокому миру…

Айзек Азимов , Александр Борисович Михайловский , Мария Павловна Згурская , Роберт Альберт Блох , Юлия Викторовна Маркова

Фантастика / Биографии и Мемуары / История / Научная Фантастика / Попаданцы / Образование и наука