Сажа

– Ну чё, будем разбираться, – атаковал он директора, не давая тому вставить даже звука, – Качественно, говоришь? Не знаю я, какие у вас там про нас ходят слушки, но мы в первом районе далеко не дебилы. Этот хрыч, – указал он на меня, – сказал, что нужно загустить на огне, с чем-то там смешать и мазать, да? Да. Я помню. Но тот хер, что пришёл ко мне вчера заделывать дыру, не особо затруднился доказать свою компетентность, намешал что-то и остатками своей чёрной бурды просто замазал щель. Грязно так замазал, без особой нежности и явно словечко «эстетика» ему не известно. Ну, думал я, что так и надо, я не профессионал, это ваша работа. Да и тот мастеришка утверждал, что с крольницей так и работают. Но с новым ветерком, этот огромный кусок чёрной хреновины отпал, будто и держаться не собирался, – он ненадолго замолчал. – Я всю ситуацию тебе разъяснил. Так что не будем терять наше время, просто всё переделайте. Качественно, а главное, бесплатно.

Директор пристально смотрел в стол, прикусив верхнюю губу.

– Дит Вильсман, это наша оплошность, и, конечно, мы всё переделаем.

Он приложил свою бледную руку ко лбу, начал разглаживать морщины и задумчиво глядя вниз, продолжил:

– Ты знаешь, как с крольницей разобраться, – взглянул он теперь на меня, – ты и езжай. Я обычно так не делаю, но сейчас принципы рабочей этики стоит отбросить. Отправляйся с дитом и сделай всё в лучшем виде и эстетично. Ясно?

– Конечно, дит директор.

Директор вытащил очередную бумажку, написал на ней что-то и выдал мне её в руки.

– Пойдёшь на раздачу без очереди, возьмешь инструменты, а замазку выдадут по этой записке. На сегодня это будет твоей единственной задачей.

Я быстро спустился вниз, забрал все рабочие принадлежности, замазку и выскочил на улицу, где меня ждал доктор.

Он курил у странной большой жужжащей штуковины. Мне никогда до этого момента не приходилось видеть эти автоматические перевозчики. Слышать о них, представлять их, но вот так, перед глазами, они не появлялись. В реальности автовоз оказался даже лучше, чем в рассказах. Весь из металла, красивый, ни дерева, ничего лишнего. Стоял и тарахтел белым дымом. 6 круглых колёс, четыре двери, а от крыши вперёд тянулась толстая палка с фонарём на конце. Автовозы были лишь у элиты из первого района, они позволяли передвигаться сидя, а их личный извозчик управлял этим огромным аппаратом. Я даже представить себе не мог, как оно работает, но многие поговаривали, что это магия. А я не верил.

– Ну что уставился? Залезай.

Извозчик открыл дверь, я закинул правую ногу в автовоз, как вдруг меня остановили.

– Нет, с этой жижей ты не сядешь, – продекламировал доктор и взглянул на шофёра.

Чуть позже я оказался внутри. Огромная махина гулко затарахтела, и рывком двинулась вперёд, со временем наладив ход. В салоне всё было обшито не дешёвой крысиной кожей, а дорогим звериным мехом. И, видимо, чтобы не испачкать этот самый мех, моё деревянное ведро обмотали в куртку извозчика, несмотря на то, что мы всегда плотно закрывали их крышкой.

Доктор курил вкусные сигареты, травы для которых выращивали в специальных ангарах. Во всяком случае, так нам рассказывали. Он протянул мне металлический контейнер, в котором они лежали, но я вежливо отказался.

– Принципы? – спросил он. – Или у вас таких штук не видали никогда в третьем районе?

– Сигареты? Есть, но я просто не курю, – ответил я. – У нас на районе ведь тоже курят, дит, правда лишь треть из всего табака продаётся легально.

– Ну а остальное?

– А остальное… – я замешкался, понимая, что взболтнул лишнего.

– Рассказывай. Дел у меня, что ли, нету больше, кроме как вашу подноготную законникам раскрывать. У вас там и так бардак, наверное.

– Ладно. Вторая треть контрабандой достаётся из второго района, через таких, как я, которые туда почти ежедневно ходят. Это опасно, конечно, но те, кто рискуют, живут неплохо.

– Это ж как так выходит-то у вас? Сколько раз был во втором районе, столько раз и поражался, сколько офицеров-законников и патрулей на службе у этой части страны. Вас сожрут сразу, уши же запрещают скрывать, – после этих слов, он повернулся ко мне. взглянул на моё ухо и сразу отвёл голову со скорченным от омерзения лицом.

– Запрещают, дит. Но есть же улочки, на которых нам можно появляться. И Вы, дит, туда сегодня ездили. Там обычно и бывает обмен.

– Можешь говорить «дит Вильсман», я не обижусь. Ну а как же обыск на выходе?

– Как раз на выходе нас не обыскивают, дит Вильсман. Лишь на входе. Да и не за чем им. Все улицы патрулируются, на рынке появишься – тебя и местные погонят. А те улицы, на которых мы работаем, голые, как небо, нечего там брать. Разве что кладку кто-то иногда ворует, так на моей памяти троих ловили, руки отрезали. Вот все и боятся нелегальные дела иметь. Поэтому контрабандный продукт всегда чтится по-особенному.

– М-дааа, – хрипло протянул доктор и глубоко вдохнул сигаретный дым в лёгкие.