Сажайте, и вырастет

– Смотрящий? – осторожно переспросил Слава. – А что это такое, «смотрящий»?

– Слышь,– с вызовом проговорил Дима Слон. – Я,вообще-то, пацан при понятиях. Со мной не надо так шутить. В нормальной хате всегда есть смотрящий, и я хочу с ним поговорить...

Слава Кпсс выдержал паузу и позвал:

– Джонни!

Из-за занавески появилась ладная, чрезвычайно мускулистая фигура.

– Тут ищут смотрящего! – сообщил Слава. Полные, яркие, хорошего славянского рисунка губы атлета раздвинулись в осторожной улыбке.

– А это что такое?

– Не знаю.

– И я не знаю. Дима Слон подозрительно пошарил глазами.

– Пацаны, чего вы гоните? Давайте, в натуре, без этих шуток!

– В натуре... – задумчиво повторил Слава и быстрым глазом окинул одежду вновь зашедшего пацана при понятиях: грязные черные джинсы и расстегнутую до пупа рубаху со множеством металлических пуговиц и прочих застежек. Обилие золоченого металла на этом предмете гардероба безошибочно указало мне – очевидно, и Славе Кпсс тоже – как на дурной вкус его обладателя, так и на его низкий социальный статус. Под рубахой виднелась несвежая майка, насквозь сырая.

– Ты... это... – медленно начал Слава. – Друг! Ты бы пока подождал. Мне надо закончить разговор с человеком...

Он кивнул на меня.

– Ничего,– разрешил краснолицый новичок. – Я пока здесь посижу, с краешку. А то везде тесно, народу – тьма, ногу поставить – и то негде...

Наблюдающий за разговором атлет с угрозой засопел.

– Нет,– твердо возразил Слава. – Не надо здесь сидеть с краешку. Ты пока иди. Пообщайся там, в хате. Я,как закончу, тебя сразу позову.

– Да ладно,– простецки возразил Дима Слон. – Я мешать не буду. Или тут у вас какие-то тайны, секреты?

– Секретов нет,– Слава наморщил серую, тонкую кожу лба. – Какие могут быть в тюрьме секреты? Иди, иди. Прогуляйся, братан.

– Некуда, братан, – в тон ответил новичок. – Там толпа, все в язвах, страшно прикоснуться...

Впервые в жизни наблюдая проявление столь грандиозного хамства и нахрапистой бесцеремонности, я счел нужным помалкивать – как тогда, семь месяцев назад, в первые часы наедине с Фролом – своим самым первым сокамерником.

– Да, народу много, – осторожно произнес Слава. – А что сделаешь? Тюрьма! Пройдись по хате, подожди пять минут. Иди.

– Некуда! – грубо воскликнул обильно потеющий Дима Слон, и я понял, что он, войдя в камеру, пережил столь же мощный шок, как я – десятью минутами ранее. – Некуда! Мне бы со смотрящим перетереть... Cлава кивнул. Его глаза сузились.

– Хорошо. Я тебе устрою такую встречу. Попозже. А сейчас тебе тут быть не надо. Пойми, друг, я тебя едва знаю. Ты минуту назад зашел – и уже лезешь на мое одеяло, какие-то просьбы сразу, с кем-то перетереть... Остынь. Успокойся. Хочешь переговорить с людьми – иди в хату и переговори, познакомься, пообщайся, приди в себя...

– Я в себе,– возразил Слон с мрачной энергией.

– Конечно, в себе! – миролюбиво поправился Слава и задержал взгляд на стоптанных, серых от грязи полуботинках вновь прибывшего парняги.

Широкоплечий атлет снова издал носовой звук.

Слава Кпсс тем временем перевел взгляд с обуви Димы Слона на мои двухсотдолларовые баскеты «Рибок» – массивные, но отлично вентилируемые, натуральной кожи; яркие, как та жизнь, ради которой, собственно, они и делаются.

– Слышь, дружище, – басом произнес атлет и смерил Диму Слона взглядом,– тебе если сказали «пройдись», то ты лучше реально пройдись. Прямо сейчас.

– Базара нет! – вдруг кивнул Дима Слон, улыбнувшись и обнажив неожиданно дорогую фиксу из белого золота. – Базара нет... – медленнее и тяжелее повторил он и вышел.

Мускулистый блондин покачал головой и тоже скрылся за занавеской. Оставшись наедине со мной, Слава Кпсс сказал:

– Бывают же кретины... Значит, ты из «Лефортово»?

– Да.

– За что тебя? Статья какая?

– Мошенничество.

– А какой у тебя ущерб?

– В смысле?

– На какую сумму предъява?

– По моему эпизоду,– скромно признался я,– полтора миллиона долларов. А всего по ДЕЛУ – десять миллионов...

– Десять миллионов долларов,– тихо повторил мой собеседник, без малейших эмоций, потом задумался на мгновение и еще тише, шепотом, сообщил: – Кстати, я – смотрящий этой хаты. Положенец. Смотрю, то есть, за положением. Понимаешь, что это такое?

– Да.

– Отлично. Я сижу пятый год, и четыре из них я в этой хате – смотрящий.

Слава Кпсс вдруг изменился. Вместо тощего злодея на меня смотрел жизнелюбивый мальчишка.

– Здесь у меня все ровно,– небрежно произнес он. – Беспредела нет и не бывает. Налажен Общий Ход. Так что ты ни о чем не беспокойся. Побудь пока здесь, рядом со мной.

Я не стал возражать.

ГЛАВА 29

1

Очнувшись ото сна, я долго лежал с закрытыми (а вернее, с зажмуренными) глазами, не в силах заставить себя взглянуть на новую действительность.

Голове было дурно и тяжело. Теплый пот покрывал бедра, живот, бока; волосы слиплись; от неудобной позы шея затекла и теперь неприятно ныла.