Сберегите цветы полевые

«Я даже не подозревал…»

Валентину Чемсуевичу Теплякову, врачу

Я даже не подозревал,
Что он живет на свете.
В больнице сроду не бывал,
Но вот везут в «карете».

Теперь лежу. Освобожден
От дома и от службы.
Владеет мною полусон,
А может —
               что похуже.

И надо мною человек,
С глазами следопыта,
Глядит из-под тяжелых век —
Тревожно и открыто.

И день,
        и два —
Он все со мной…
А я как будто снова
Веду с фашистом смертный бой
У рубежа лесного.

Огнем зажатый с трех сторон,
А за спиной — болото.
А надо мною крик ворон…
И дьявольски охота

Мне жить в свои шестнадцать лет,
Испить речной водицы.
И чтоб не застили мне свет
Картавящие птицы.

С гранатой я шагнул вперед,
Кляня врага безбожно…
Очнулся.
Нет, не подведет,
С таким в разведку можно!

БОЛЬНИЧНЫЕ БУДНИ

У каждого своя болячка,
А коль своя,
Так и мила.
Иной готов, о ней судача,
Допечь палату добела.

Он за день повторит раз двести
И про укол,
И про клистир…
Каталка катит злою вестью,
Больничный оглушая мир.

Но тут как тут дедок запечный,
Затеет важно разговор:
Мол, под луной никто не вечный
И господа гневить — позор.

А сам восьмой десяток кряду
Тихонько фукает в усы.
— Дедок, годов твоих не надо,
Добыть бы сердце, как часы.

Нам, право, шутка не помеха,
Готовы хохотать до слез.
Не от добра идет потеха…
Дедок-то прав —
Не вешай нос!

«Река лежала, как в неволе…»

Река лежала, как в неволе, —
По ноздри самые в снегу.
И у нее в застывшем горле
Который месяц ни гу-гу.

Лежала тихо и смиренно,
Исхоженная вкривь и вкось.
Но вот набрякли тропы-вены —
Их тело синевой взялось.

И я сгорал от нетерпенья,
Апрель несуетный кляня, —
Когда же кончится мученье?
Как будто лед давил меня.

Я поторапливал недели
И верил —
Все же повезет.
…И вот тайком встаю с постели
Иду к реке,
              где стонет лед.

Не оторвусь,
Гляжу на льдину,
Что морду сушит на лугу.
Не то что выплыть на средину —
Шагнуть на льдину не могу.

«Не фигурально выражаясь…»

Людмиле Константиновне Нюхиной, врачу

Не фигурально выражаясь,
Не ради красного словца:
Который месяц сердцем маюсь,
И не видать тому конца.

Оно давным-давно разбито —
Я в этом убедился сам.
Но вот, тоской больничной сытый,
Я снова обращаюсь к Вам.

Вы снизойдите,
Положите
На грудь мою руки тепло.
И я,
Как новый долгожитель,
Опять взгляну на мир светло…

Увижу,
Как в окошке звонко
Апрельский полыхнет огонь…
И сердце с радостью теленка
Счастливо тычется в ладонь.

НА РЕКЕ ВЕЛИКОЙ