Сберегите цветы полевые

Уходил, спотыкаясь, в былое,
Будто кончилась в мире война;
Отступало вчерашнее злое,
Лишь осталась, как солнце,
Она.

И светила,
Светила глазами,
Ой, какие у Дарьи глаза!
Мне бы выплеснуть горе слезами,
Да откуда возьмется слеза!

Огляделся,
Вздохнул облегченно,
Шевельнул онемевшей спиной.
И деревья, насквозь пролученные,
Расступилися передо мной.

Возвратился я к лобному месту,
Сам себя беспощадно казня.
Председатель все кликал невесту,
Словно жилы тянул из меня.

Я молчал,
Непосильную ношу,
Как судьбу,
Подымал на себе.
Только шаг — и, казалося, брошу
Новый вызов проклятой судьбе.

И шагал я
(К беде иль спасенью?) —
Так впервые ступают по льду.
Через сучья,
Завалы,
Коренья
Пробирался, как будто в бреду.

Как в бреду!..
Но ничто не забылось,
Хоть и круто бывало потом;
Ни брусничника малая милость,
Ни лесничего кряжистый дом.

Навсегда отпечатался в сердце
Председателя въедливый взгляд.
Никуда от него мне не деться,
Не уйти ни вперед, ни назад.

В этом взгляде прочел я такое,
Что поведать достанет ли сил!
А промолвил он вовсе простое:
Поклониться жене попросил…

8

Будь здорова, сторожка лесная,
Помаленьку живи, не старей!
Да хранит тебя ель вековая
С развеселой семьей снегирей!

От цветов ли,
От диких кореней,
От живой ли ключовой воды
Даже меченный смертью Евгений
Выкарабкивался из беды.

Хочешь, нет —
От затишка лесного
Подаваться настала пора.
В той сторожке оставив больного,
Выходил я опять на ветра.

Раскаленные ветры хлестали,
Смерть чернела над нами, как дым,
Жаростойкие плавились стали,
Каково ж доставалось живым!

На локтях бы дополз до Берлина!
Да не вышло.
Моя ли вина?
Зацепила под Нарвою мина…
Отпустила в деревню война…

9

Вместо деревни
Недобро
Торчали заборов ребра.

Только береза, как знамя,
Высилась —
Память деда.
Радостью со слезами
Праздновалась Победа.

Мне самому хотелось
Выть от беды, что есть мочи.
Только не терпит дело —
Больно коротки ночи.

Трав развеселой рябью
Вспыхнул край приозерный.
С ветхих подолов бабьих
Сыплются горькие зерна.

А председатель колхоза
Гильзою зерна мерит,
Бабьи считает слезы.
Верит она и не верит…

«Бросить бы все на свете,
Взять да испечь лепешки!
С голода пухнут дети,
Баб покормить бы немножко…»

Думы…
Но с губ ни оха,
Смотрит в землистые лица:
— Спробуем сами в соху,
Выдюжим, молодицы?
Мы не одни,
Подмога —
Три мужика ко времю.
— Бабы, побойтесь бога,
Их и всего-то на племя!..

Шутке смеялись строго,
Хлябко ходили плечи,
Вроде поели немного,
На сердце будто легче.

Доброе же лекарство —
Ядреное кстати слово.
Двинулось бабье царство
Горя добрать земного.