Сбежавшая игрушка (СИ)

— Гвенда, жена моя, умерла десять лет назад от оспы, — с грустью в голосе рассказывал он, когда однажды вечером мы сидели на веранде и как обычно разговаривали обо всем на свете. — С тех пор я один. Ни на одну женщину даже смотреть не могу, в сердце только она, — Сэм задумался и с грустью посмотрел в небо. — Оставила мне двух ребятишек, но Ариша полгода назад отправилась к ней, — снова тяжкий вздох. Видно, что ему тяжело об этом говорить. — Подхватила какую-то болезнь, сгорела буквально за четыре дня. Жар был сильный, кашель, она даже не узнавала меня в последние часы жизни. Такого же возраста, как ты. За что боги так с нами? Наблюдать за страданиями родного ребенка и не иметь возможности хоть чем-то помочь… Невыносимо.

Он замолчал, а я не знала, что сказать. Получается, что я живу в комнате его покойной дочки? Стало жутко. В ней не было каких-то вещей этой девушки. Интересно, где они?

— Остались мы с Робом, — печально улыбнулся он. — Он хороший парень, просто закрытый очень. В детстве был веселым пацаном, но как мать потерял, ушел в себя. Ты его не бойся, он тебя не обидит. А если попробует, ты мне сразу скажи, я ему… — он потряс в воздухе кулаком, и я невольно тепло улыбнулась ему.

Мой перелом практически зажил, об ушибе на ноги я и вовсе забыла. Правда, все равно ходила с повязкой и твердила Томасу, который здесь за врача, что у меня все ещё болит. Мне было страшно и стыдно признаться самой себе, что я не хочу уходить из этого дома и от этих людей. Мне казалось, что если я признаю, что выздоровела, то должна буду пытаться сбежать от них.

Я провела в этом доме всего две недели, но мне показалось, что я прожила здесь как минимум год. Мне было хорошо здесь, даже когда мужчины уходили, и я оставалась одна. Тишина, простор, свобода. Мне нравились мягкие диваны, на которых я любила лежать, свечи, освещавшие коридор, даже резьба на столе. Мне нравилось здесь все! И совсем не хотелось уходить. Но как мне обосновать свое нахождение в доме разбойников? Ведь я, по сути, просто приживалка.

— Поленька, — ласково обратился ко мне Сэм одним теплым деньком, — пойдем со мной на рыбалку. Тут недалеко есть речка, там много рыбы водится. А то едим одно мясо да ягоды, так нельзя.

— Давайте, — улыбнулась я. — А я никогда не была на рыбалке. И вообще рек и прочих водоемов не видела.

— А что ж вы делали в этом вашем приюте?

— В основном рукоделием занимались и учились. История, искусства, рисование, математика, литература… Иногда, раз в сезон, нас водили в театр и все. Даже гулять по городу не разрешали, — вздохнула я.

— Не приют, а тюрьма, — пробурчал Сэм. — Ничего, я тебя всему научу.

Река оказалась в двадцати минутах ходьбы от дома. Я ещё на подходе почувствовала изменения запахов. Сама вода не пахла, но вот растения и песок возле неё разносили аромат на несколько метров вокруг. И почему я раньше ничего не ощущала?

Я поразилась красоте этого места. Река была довольно широкой, быстрой, красивой. Мы присели на берегу и какое-то время просто любовались ею. Потом Сэм достал удочку, показал, как и что делать, и мы начали ждать, когда заклюет. В тот день мы поймали много рыбы, а вечером я попросила его отпустить меня на речку одну.

— Дорогу помнишь? — нахмурился он. — Не заблудишься? Ну, ладно… — я видела, что он был бы рад никуда меня не отпускать, но не хотел отказывать. — Только не долго! Через час чтобы пришла обратно!

От избытка чувств я чмокнула его в щечку и побежала в лес. Я преодолела расстояние до реки за пять минут и резко остановилась, оказавшись на берегу. Один только взгляд на текущую воду дарил мне умиротворение и покой. Я села очень близко, позволяя воде лизать мои ноги.

Никогда не была рядом с естественными водоемами и даже не ожидала, что может быть так хорошо на речке. Она как будто была живой, мне даже казалось, что я чувствую её. Она веселая, но нежная, с характером, но не заносчивая. Я коснулась рукой воды и судорожно выдохнула. Как приятно… Я вдруг поняла, что река живая, что она слышит меня и все понимает.

И я начала рассказывать ей о себе. О том, что со мной сделал тот, кто должен был опекать, об Аглае, о Жаке, о том, как я спаслась, бросив их и как теперь мечтаю разузнать о своих друзьях хоть что-то, но не знаю, как. Я говорила, изливала воде свою душу, и мне стало значительно легче. Вдруг ветер донес до меня запах Роба. Он приближался очень быстро, наверное, бежал. Вскоре я услышала звук раздвигаемых веток.

— Мелкая, тебя отпустили на час, — недовольный голос Роба заставил меня встать. К моему удивлению, солнце почти скрылось за горизонтом. Это сколько же я здесь просидела?!

К собственному запаху парня примешалась какая-то кислая горечь и что-то сладко-острое. Каким-то внутренним чувством я поняла, что это растерянность и беспокойство. Неужели я слышу запах его эмоций…?

Глава 4