Сбежавшая невеста

– Мать Лео – модель, так? Много места она не займет. К тому же всегда остается двор – я могу устроить барбекю.

Я засмеялась, но никто из нас не сказал вслух того, о чем думал: что даже по королевским стандартам наш старый дом в Хэдли Грин идеально подошел бы для маленького семейного приема: там длинная бархатная лужайка тянулась до самого ручья, там, вне зависимости от времени года, цвели папины цветы…

Я сменила тему прежде, чем кто-то из нас высказался об этом.

– Я думала, что церковный зал лучше всего подойдет для приема. Там очень красиво – помните, как Ли Салливан устраивала там свою рождественскую свадьбу, а члены клуба садоводов увили все балки плющом и падубом, повсюду расставив свечи? Выглядело изумительно.

– Можем снять «Стенли Армс», – настаивал папа. – Чтобы никто не сказал, что ты не можешь позволить себе цыплят или ростбиф для гостей.

– Я бы предпочла церковный зал, – настаивала я. – Это памятник архитектуры – Лео любит историю! Именно там я хотела сыграть свадьбу, когда была маленькой. Помните? Как я все планировала, и я была Белоснежкой, а Келли – Краснозорькой?

И только выпалив это, я пожалела, что не могу отмотать пленку назад и стереть эти слова.

Мамины губы задрожали, и я поняла, что она борется с желанием что-то сказать. Я буквально видела, как слова молотят крошечными кулачками по ее губам изнутри в попытке вырваться на волю.

Папа покосился на нее и тоже заметил это. После чего быстро предложил мне блюдо с печеньем.

– Давай, милая, неужели тебя нельзя искусить выпечкой? Свежая, утренняя. И клубника с нашего двора. Джем в этом году удался, но я думаю вывести «Эльсанту» с…

– Вот бы Келли была подругой невесты! – выпалила мама и тут же прижала руку ко рту. Кольца впивались в ее пухлые розовые пальцы.

Слова, наконец-то вырвавшись на волю, оказали на нас такой эффект, как будто в комнате распылили газ.

– Ей бы так все это понравилось, – рыдала мама. – Выбирать платья, и говорить о цветах, и помогать тебе устраивать праздник!

Я сглотнула. Я знала, что будет сложно. Избегать упоминаний о Келли в ходе прочих обсуждений и так оказалось непросто, но тут уж мама передвинула футбольные ворота. Ее воображаемая Келли могла мечтать о том, чтобы рассаживать моих гостей, но Келли, которую я помнила, накануне моей свадьбы наверняка бы выкрасила волосы в черный или укоротила платье на пару футов.

– Я тоже всегда хотела, чтобы она была подружкой невесты, – осторожно сказала я. – Но я не знаю, сумела бы она умолчать о некоторых подробностях. Безопасность будет на высшем уровне…

– Ты хочешь сказать, что она недостаточно для этого хороша? – вскинулась мама.

Мы с папой обменялись усталыми взглядами.

– Нет, Памела, – ответил папа. – Эми говорит, что половине коронованных особ Европы, которые будут присутствовать на приеме, вряд ли понравится интрижка с другом жениха и сплетни о девичнике.

– Ох, господи, Стен! Свадьба Дебби состоялась десять лет назад! Сколько ты еще будешь ее вспоминать?

Мне хотелось напомнить, что за последние семь лет никто из нас не удостоился большего, чем поздравление с днем рождения от Келли, так что лишь Богу известно, сколько свадеб она испортила за это время, но я держала рот на замке.

Папа повернулся ко мне, явно желая усмирить бурю и прося о поддержке.

– Я уверен, что, если Келли захочет появиться на свадьбе Эми, ее с радостью примут. Не так ли, родная?

Они оба смотрели на меня, и их честные лица были полны надежды, что хотя бы я смогу поступить правильно. Я видела это выражение слишком часто, оно не требовало пояснений. Эми, наша надежная рассудительная дочь. Эми, которая нас не подведет.

Я хотела сказать, что буду рада видеть Келли, правда хотела. Но даже в теории эта идея заставляла меня мысленно кричать: «НЕТ! НЕТ! НЕТ!»

– Конечно, – солгала я.

Мама настояла на том, чтобы помыть посуду, – что означало «Мне нужно взять себя в руки», – так что мы с папой отправились пить чай во дворе.

Он показал мне новый рой, который купил у пчеловода из Скарборо, а потом мы поговорили о цветах, которые я посадила, и о том, как мы с Тедом связываемся со всеми пчеловодами Лондона, чтобы те помогли нам со сбором меда. Все было почти как в прежние времена, когда мы беседовали часами, вот только Бэджер напомнил, что согласился спокойно сидеть в поезде только потому, что я пообещала ему длинную прогулку, во время которой он мог бы обнюхать все старые метки.

– Я с тобой не пойду, – сказал папа, сурово глядя на Бэджера, который отвечал ему тем же. – За твоей мамой лучше приглядывать.

Он печально улыбнулся, и я поняла, что он хочет сказать.

– С ней… с ней же все будет хорошо? – Я покосилась на кухонное окно. – Я изо всех сил пыталась облегчить ей эту задачу, прием будет скромным. И она не обязана принимать участие в многолюдном цирковом представлении в Нироне, если ей не хочется: уверена, мы сможем это уладить.

– Я знаю. – Папа взглянул на свои руки, загрубевшие от работы с землей. – Она хочет там быть, Эми. Она гордится тобой, мы гордимся. И ей действительно нравится Лео. Он умный парень.