Сбежавшие сестры

Лето выдалось теплым, и хотя сентябрь был уже на носу, погода стояла хорошая. Мы поехали по прибрежному шоссе. Спокойное море так и манило своим блеском. Я попыталась представить, как бы оно выглядело без уродливой колючей проволоки. Как было бы здорово пробежать по гальке прямо в прохладную воду.

Мы свернули с прибрежного шоссе и поехали через деревни, направляясь к Альфристону Я смотрела на Роберта, который сосредоточенно вел машину по узким проселочным дорогам. Он был такой красивый, что я почувствовала, как сердце пропускает удар, а щеки краснеют. «Бога ради, возьми себя в руки, деточка», – сказала я себе.

– У нас в Канаде таких дорог нет, – заметил Роберт, прерывая поток моих мыслей. – Наши обычно прямые и широкие. У вас намного интереснее.

Наконец мы добрались до деревни. Она выглядела так, будто сошла со страниц детской книжки с картинками. Именно так я представляла идеальную деревеньку. Мы припарковались и пошли через зеленую лужайку. Прямо перед нами на склоне невысокого холма стояла церковь – ее шпиль виднелся из-за деревьев.

– Пойдем посмотрим, – предложил Роберт, взяв меня за руку.

Добравшись до церкви, мы увидели, что она построена в форме креста. По древним каменным стенам вился ярко-зеленый плющ, а красная черепичная крыша была покрыта темным мхом. Рядом с воротами стояла деревянная табличка, которая рассказывала посетителям об истории церкви Святого Андрея. Роберт начал читать вслух:

– «По обычаю, местных пастухов хоронили с комочком овечьей шерсти в руках. Предполагалось, что усопший предъявит ее у врат рая, чтобы доказать, что редко посещал церковь в связи с особенностями своей профессии». Ничего себе, хитро придумано!

– Интересно, это им помогало?

– Полагаю, придется дождаться того момента, когда мы попадем на небо и сможем посмотреть, скольким пастухам удалось пройти сквозь жемчужные врата, – усмехнулся Роберт.

Мы открыли калитку и пошли по тропинке между старинными надгробиями. Некоторые были настолько старыми, что покосились или вовсе упали. Многие треснули или раскололись. Видимо, на свете давно уже не было никого, кто бы помнил и любил этих людей, и некому было заботиться о их могилах. На других, более новых, стояли баночки из-под варенья с красивыми цветами. Благоухающие розы оплетали серый камень, а вокруг цвели белые ромашки и оранжевые ноготки. Мы остановились и начали читать надписи на надгробиях.

– Как рано раньше умирали люди, а?

– Интересно почему, – вздохнула я.

– Бедность и болезни, полагаю.

Я стояла возле могилы, где были похоронены пятеро детей, все младше десяти.

– Как их родители пережили такое? Это же невыносимо больно, – сказала я, чувствуя, как глаза наполняются слезами.

Роберт взял меня за руку:

– Пойдем отсюда, Нелл. Сейчас не время для грусти.

– Да, ты прав, – кивнула я. – Прости.

– Не извиняйся. Это показывает, что у тебя доброе сердце. Разве это не прекрасно?

Оставив могилы позади, мы отправились к церкви. Сбоку от входа мы обнаружили красивые солнечные часы.

– Ты когда-нибудь видела такое, Нелл? – спросил Роберт. – Я никогда.

Я положила ладонь на камень. Он был теплый и гладкий.

– И я нет, – ответила я.

– Как думаешь, можно зайти?

Я толкнула деревянную ручку, и тяжелая дверь со скрипом приоткрылась. После теплого солнечного дня холод внутри церкви ощущался острее. Я даже вздрогнула – на мне было лишь тонкое хлопковое платьице. Мы прошли по неровным каменным плитам между рядами скамей. Каждый шаг эхом разлетался по церкви. Свет, проникавший через витражи, разноцветными бликами падал на скамьи. В каждом луче танцевали тысячи блестящих пылинок.

Мы подошли к боковому приделу и зажгли свечи. Я помолилась, прося Господа хранить мою семью и вернуть нам папу и еще чтобы Он берег Джимми, где бы тот ни находился. Потом я перевела взгляд на Роберта. Его глаза были закрыты. Интересно, о ком молился он?

Вернувшись на улицу, я вновь согрелась. Мы обошли церковь и увидели реку. Наверное, это было самое прекрасное место на свете. Мы сели на траву и долго смотрели на проносящуюся мимо воду. Чуть поодаль я заметила каменный мостик через реку и невольно вспомнила другой день и другого юношу. Как мы ходили в Тайфорд теплыми весенними вечерами, чтобы отправить письма моей маме, а потом сидели на мосту, болтая ногами, глядя на реку и узнавая друг о друге что-то новое.

Мои размышления прервал Роберт:

– Не проголодалась?

– Немного.

Мы отправились обратно в деревню и пообедали в чудесном старинном пабе под названием «Георг». Мы выбрали столик у окна, откуда открывался вид на красивую центральную улицу. Еда была очень вкусной, а Роберт оказался приятным собеседником. С ним было легко. Я не чувствовала необходимости вести себя как-то по-особенному, чтобы его впечатлить.

– Как дела на фронте? – спросила я.

– Вести довольно отрывочны, но, если верить последним сообщениям, что мы получили, американцы уже в нескольких милях от Парижа, а японцы в Бирме бегут под натиском союзных войск. Все новости, что доходят до нас, выглядят очень оптимистично.

– А ты почему не на фронте, Роберт?